Охотники за пармезаном
Шрифт:
Выпили мы, значится, с мужиками пива у ларька. Немного. Литра три, можеть, или четыре. И возвращаюсь я домой, а дом у меня через два квартала, в частном секторе. Прямо около остановки мне и приспичило. Притулился на углу, расстегиваю мотню, достал оттудова свою достопримечательность и начинаю на сугробе автограф ставить.
А тут сержант. Сурьезный такой мужчина, с дубинкой.
– Ну-ка, – говорит, – геть отсюдова, старая калоша. И прекращай поливать газоны, зима еще, мелиорация не требуется.
Мне-то он приказал. А ведь моему градуснику не прикажешь! У него-то процесс в самом разгаре! Поэтому я с места не трогаюсь, а даю своему балдомеру дело закончить.
Милиционер тут осерчал.
– Ты что, – говорит, – не понял, сухофрукт сморщенный? Ну-ка, натягивай штаны обратно, а то огрею дубинкой!
Я спужался. Думаю – и впрямь огреет, недорого возьмет. Начал застегивать, и тут генератор-то мотней и защемил. Больно, е-мое! А кричать стесняюсь. Расстегиваю снова, время идет, а милиционер нервничает. Чую – вот-вот стукнет по пояснице. Тогда я своего пачкуна хватаю и заталкиваю прямо в портки. И застегиваю наглухо.
Вот тады я и пожалел, что эти не надел…, ну, которые дышат по ночам…, в которых робятишки ползают… – тампаксы, во! Литра полтора прямо в семейники надул. И мокрый еще с километр шел. А потом весь вечер у печки сушился.
Вот что может получиться, ежели непродуманные законы принимать!
С приветом, Иван КУВАЛДА, почетный значкист и любитель пива в третьем поколении.
А ЕЖЕЛИ СВЕРБИТ?..
От редакции:
«Не могу молчать», – говорил некогда в подобных ситуациях Лев Толстой. «Я обвиняю», – вторил ему Эмиль Золя. «Так жить нельзя», – соглашался с ними Станислав Говорухин. Сегодня к этому блестящему триумвирату присоединяется наш колумнист Иван Спиридонович Кувалда. Своей колонкой он больно ударяет по произволу российских депутатов, которые, – как водится, кое-где у нас порой! – издают нелепые и непродуманные законы. «Ударим Кувалдой по произволу», – обратился И. С. к нашей редакции, и… мы не могли его не поддержать. Согласитесь, «Толстой, Золя и Кувалда» – это звучит гордо!
***
Что-то я уже совсем ничего не понимаю.
То ли у меня, дряхлого, бзик, то ли у всех остальных. Только, значится, я радовался, что наш всенародно избранный разрешил пить пиво, и туточки смотрю – уже обратно нельзя. Будьте любезны, заплатите сто рублев за распитие. Как одну копеечку. Так мало того! Вчера посмотрел передачу, и там этот хранцуз в черной шляпе… ну, из того фильма, где Атос, Портос и Харатьян, … сказал, что скоро уже и курить не положено будет на улице. Во дожились! Даже при Сталине таких репрессий не бывало! Что получается – сегодня не пей, завтра не кури, а послезавтра все остальное запретят? Ни высморкаться на улице, ни шептуна пустить, ни ногу на ногу закинуть, ни, извиняюсь, спину принародно пошкрябать. А ежели свербит?
И так меня эта картина сконфузила, что я, значится, забыл даже, что за хлебом в магазин собирался. Просидел в полнейшем ступоре полчаса на диване с одним валенком на правой ноге, а с другим в левой руке. И тут – чу! Внук приходит. Поделился я с ним своими сомнениями, своими горестными раздумьями, а он спокойно и отвечает: дескать, не волнуйся, дед: вон в Америке ужо давно полный произвол в этом плане творится. Вот там действительно страшно жить. И в доказательство зачитал мне несколько ихних законов. В одном штате, к примеру, нельзя пить пиво из ведра. В другом – не велено в шляпе плясать. В третьем – не моги рельсы солью посыпать. А в четвертом вообще – не разрешается крокодила к пожарному крану привязывать. Ну это ужо чересчур! А ежели мне по нужде приспичило, что тогда? С собой, что ли, вести эту агрессивную животную? Но уж, по мне, лучше так, со всей определенностью: то – не моги и се – не моги. А у нас – как? Нельзя, а потом снова льзя, а потом нельзя опять.
Вот сколько себя помню – апосля смерти Сталина всю дорогу так и мучаемся. Порядка нетути! То всенародный клич: поезжайте все на целину! Поехали. Не успели толком расковырять землицу – опять всенародный клич: пошли все на хрен с целины! Ладно. Потом срочно давай кукурузу сеять. Посеяли. Не успела эта кукуруза еще до конца перемерзнуть – новый клич: бросай кукурузу, берись за огурцы и другие сельхозкультуры. Выдвинули лозунг: Броз Тито вредитель и американский шпион. А через год уже этот Броз к нам приезжает, и наш Никита принародно с ним лобызается.
Опять же, водка. Не успеешь к цене два восемьдесят семь привыкнуть – тут тебе три шестьдесят две. Только три шестьдесят две мысленно переваришь, а она – уже четыре двенадцать. Но это все чепуха и мандрагория по сравнению с тем, что Миша Горбачев затеял. Вот это был путаник так путаник! А уж чего Борис Николаевич накуролесил – я вообще молчу. Так у рабочего человека совсем опухоль мозга может приключиться. От всех этих поворотов в генеральной линии партии.
Вот и стоим уже пятьдесят лет враскорячку. Ни в коммунизьме, ни в социализьме. Ни в плюрализьме, ни в капитализьме. Ко всему еще и пиво запрещают. А ведь мне уже 74. Я устал враскорячку. Колени подгибаются. Присесть бы надобно, пивка попить. Однако только присядешь спокойно, тут же какой-нить держиморда рядом оказывается. Тут, говорит, сидеть с пивом не положено. Поднимайся, дед, и двигай дальше. Эхе-хе… так и бреду по жизни, как Вечный Жид. А што делать? И кто виноват? И кому щас на Руси жить легко?
Иван КУВАЛДА, радетель за благо народное
ЧАЙКОВСКОГО – К ОТВЕТУ!
От редакции:
«Не пора ли нам замахнуться на Петра, значится, эээ… нашего Чайковского», – с такими эпохальными словами наш блестящий колумнист Иван Спиридонович Кувалда принес в редакцию свою очередную рукопись. Уши его при этом горели рубиновым светом, а глаза блуждали автономно друг от друга, словно у мадагаскарского хамелеона. Видно было, что человек сильно ушиблен культурой. Плоды этого ушиба Иван Спиридонович и демонстрирует сегодня на наших страницах.
***
Тут давеча Государственная дума приняла постановление по Большому теятру. Что-то насчет спектакля с названием, которое я не запомнил. То ли «Дети Перельмана», то ли «Внуки Циперовича». Я, конешно, не знаю, из-за чего весь сыр-бор разгорелся. Я вообще плохо во всей этой опере-фуопере понимаю. Во всем этом оппортунизме и ренегатстве. Но раз партия и правительство сказали, что там сплошная сальность и жеребятина – значится, так тому и быть. Словом, не смотрел. Но осуждаю.
Короче, я тоже решил через прицел идейности глянуть на наш местный балетный теятр. Тем более, что ни разу там раньше не бывал. Выкорчевать оттуда ростки пошлости и бездуховности.
Прихожу. Сначала отстоял полчаса туда, где польты собирают. Потом прошелся по первому и второму этажам. Ну что хочу сказать? Буфет справный, с полным ассортиментом закусок холодных и горячих. Сортир тоже богатый, все ручки на дверях позолоченные. И не подумаешь, что это на самом деле – берлогово диссидентов. И что здесь разврат угнездился. Постановка называется «Лебединое озеро». Это сразу мне показалось подозрительным. Буржуазное какое-то название. Нет чтобы назвать просто, по рабоче-крестьянскому: «Воробьиная лужа» или там «Утиная запруда».