Охотники за пламенем
Шрифт:
– Я ничего не теряю, выходя замуж за Миска, – спокойно ответила Ясмин. – Я, напротив, кое-что обретаю.
Однако Зафира, как и большинство женщин, не имела того, чем могла похвастаться Ясмин. Не было у неё мужчины, который любил бы настолько, что не мог бы выразить любовь словами. Мужчины, который считал бы её равной себе, а то и выше.
– Я не знаю, Ясмин, – прошептала Зафира, впившись ногтями в ладони и оставив на коже маленькие полумесяцы.
Она опустила глаза на узоры хны, протянувшиеся по рукам Ясмин. Гладкая кожа невесты сияла в свете пламени. Этого и ждали от женщин: красоты, замужества. Не
Ясмин покачала головой:
– Я знаю. Неважно, кто ты. Ты есть сила. Почему ты должна поддерживать ложь и обманывать саму себя, прячась под мужской одеждой? Или ты тоже ставишь мужчин выше женщин? Подумай о девушках, которым сможешь помочь, оставаясь собой.
Воцарилось молчание.
– Чего ты ждёшь, Зафира? – резким шёпотом спросила Ясмин.
Схватив пустую плошку, Зафира отправилась на кухню. Женщины, которых Миск обещал прислать в помощь Ясмин, должны были прибыть с минуты на минуту. Но она не хотела, чтобы разговор вот так закончился.
Зафира и сама не знала, чего ждала. Но ведь был в её действиях смысл? Она хотела доказать что-то ещё.
Завоевание Арза казалось ей недостаточной целью.
Зафира отличалась от самоуверенной Ясмин, чья роскошная фигура, которой она гордилась, вызывала зависть у толпы. Зафира бежала от гордости. Бежала от самой себя.
Внезапно дверь распахнулась.
– Я снял с оленя шкуру, Ясмин, – крикнул Дин.
Зайдя внутрь и увидев у очага Зафиру, он расплылся в улыбке.
– О, ты по-прежнему здесь.
На правом носке юноши зияла дыра, обнажая один из пальцев.
– А-х-х, Зафира, – протянул Дин, вышагивая по потрескавшемуся каменному полу, – у тебя такой вид, будто Ясмин устроила тебе одну из своих знаменитых выволочек.
Зафира расхохоталась. В глазах Дина вспыхнула искра. Он опустил взгляд на губы девушки, но спустя мгновение перевёл его на собственные руки. У Зафиры перехватывало дыхание.
– Я за инструментом, – добавил Дин. – Олень чуть больше обычного.
– Неужели ты жалуешься? – поддразнила Зафира или, по крайней мере, попыталась поддразнить. Слова Ясмин и очевидное намерение Дина усугубляли и так непростую ситуацию.
– Никогда не посмею, – заверил Дин, наконец отыскав нож с большими зубьями. – Ещё увидимся?
– Только с позволения невесты. Ты ведь знаешь её нрав.
Дин, расхохотавшись, закрыл за собой дверь.
Воцарившуюся тишину нарушал лишь треск огня. Зафира выдохнула и, подняв глаза, увидела окутанную тенями Ясмин. Сестра её сердца стояла у двери, прислонившись к ней спиной. Внимательно глядела на Зафиру.
– Придёт время, и кто-нибудь раскрасит твои бледные щёки, – задумчиво обронила Ясмин.
– Даже не мечтай, Ясмин. Никогда прежде я не краснела, – возразила Зафира, ощутив внезапный прилив усталости.
Она снова разложила подушки, на этот раз очертив пальцем выцветший узор. Не видела Зафира в своём будущем ни брака, ни любви.
– Деменхурцы редко заливаются краской. Ты и сама не румяна. Но вот Миск… Он глядит так, будто всю деревню способен поджечь одним только взглядом.
Ясмин покачала головой.
– Есть на свете тот самый мужчина, Зафира. Я знаю наверняка. Возможно, такой же сварливый, как и ты. Однажды он заглянет в твои ледяные глаза, и ты покраснеешь и захочешь начать жизнь с чистого листа. Я уверена в этом.
Вот только печальный тон Ясмин не соответствовал столь обнадёживающим словам.
В один прекрасный день мать Зафиры встретила такого человека. Умм [13] оставалась с Бабой до самой его смерти, а теперь существовала без жизни. Ни жива, ни мертва. Мысли о родителях разрывали Зафире душу и упорно напоминали, что она – всего лишь сломленная девушка, которая, притворяясь кем-то другим, пытается воспитать младшую сестру в слишком холодном для жизни месте. Сердце Зафиры по сей день пыталось собрать воедино разбитые части, чтобы вновь сделаться целым.
13
Мать.
Кровь в её жилах текла с бесстрастием, а не с любовью или желанием жить в месте, где все улыбались и смеялись, пока холод поглощал тела, а отсутствие магии иссушало души. Где даже «Бакдаш» [14] не закрывал свои двери для толп посетителей, и те по-прежнему скупали ледяное мороженое, дрожа от холода и жаждая тепла.
Зафира, собрав осколки разбитого сердца, сняла капюшон. Мысли о Бабе и Умм в одночасье исчезли. Ясмин была неправа. Зафира никогда не совершит подобной ошибки. Она никогда не позволит себе влюбиться.
14
Бакдаш – кафе-мороженое.
Какой толк от любви, если однажды тебе суждено её потерять?
Глава 4
Новая смерть в списке Насира не возложила тревог на его душу. Напротив, ему стало легче. Наследному принцу стоило бы чувствовать вину за убийство человека, единственным преступлением которого было любопытство. Однако Насир убивал и за меньшее, оттого и не корил себя за содеянное.
На обратном пути Афья шла вяло, как будто знала, какой поступок совершил хозяин. Вскоре они миновали дома цвета тёмного песка, а затем и единственный флаг с гербом Сарасина, изображающим солнечное затмение и меч в его центре. Далее они пересекли границу между Сарасином и Крепостью султана. Разница была поразительной: небо прояснилось, солнце накалилось, пески обрели соломенный цвет.
На окраине Крепости выстроились облицованные жёлто-коричневым камнем дома с плоскими крышами, дверьми из тёмного дерева и медными арками, скрывающими правду об истинных трущобах. В поисках лучшей жизни люди со всей Аравии стекались в могучую столицу. Они стремились жить рядом с Султаном, бессмертным сафи [15] , спасшим королевство от краха после исчезновения Сестёр.
Султанша давно погибла, а её муж – отец Насира – был настоящим чудовищем. Вернее, стал настоящим чудовищем.
15
Сафи – бессмертное существо наподобие эльфа, умнее и быстрее любого человека.