Охотники за пламенем
Шрифт:
У Зафиры сжался живот.
– Поутру, когда Иная открывала магазин, к ней нагрянули люди старейшины. – Челюсть Дина заметно напряглась, отчего Зафире захотелось снять напряжение пальцами. – Я был там, продавал шкуры старому Адибу. Один из них вытащил Инаю, другой тем временем швырнул за стойку человека, очевидно никогда не месившего хлеб.
– А через несколько дней Иная выйдет замуж и станет для него послушной женой, – закончила Зафира.
Дин что-то пробормотал, подтвердив предположение.
Старейшина в одиночку
Хуже всего, что большинство жителей свято верили в каждое фальшивое слово. Если мужчины скажут, что жители деревни будут умирать от голода, когда женщина станет печь хлеб, они и в это поверят. Виной всему – простой предрассудок.
– П-ф-ф, Дин, ну вот зачем всё это? – Взгляд Зафиры вспыхнул от ярости. Сахар в ответ встревоженно фыркнул. – В прошлом месяце поймали другую девушку. Она рубила дрова в Пустынном лесу, где каждый даамов мужчина и дед рубят их. Как будто её руки покалечат деревья сильнее, чем снег.
Дин глянул на Зафиру.
– Тебя это волнует?
– Волнует ли это меня? – почти огрызнулась Зафира.
Дин улыбнулся:
– Временами я забываю, что ты другая. Просто будь осторожнее, ладно?
– Как всегда, – пообещала Зафира, подходя к дому Дина и Ясмин.
Дин кивнул на дверь.
– Сестра не знает. Сегодня не подходящее время для таких бесед. В особенности из-за барана-старейшины, желающего нагрянуть на её свадьбу.
Дин не ошибался. Ясмин бы собственноручно разорвала старейшину в клочья.
Зафира передала поводья Дину, и он ушёл, чтобы позаботиться об убитом олене. Девушка поднялась по двум маленьким ступенькам, но прежде, чем она успела постучать, покоробленная дверь распахнулась сама. На лице Ясмин читались беспокойство и ярость.
– А я-то надеялась, ты будешь улыбаться, – поддразнила Зафира, заходя в дом.
Ясмин только сильнее нахмурилась.
– О, я улыбаюсь. Kharra [11] , я бы улыбалась ещё шире, если бы ты и вовсе пропустила свадьбу.
Зафира в ответ лишь цокнула языком. Тело в одночасье окутало тепло от очага, и она невольно вздрогнула.
– Ругаешься, как сапожник!
– Уже почти полдень. – Ясмин поджала губы. У неё, в отличие от брата, терпения никогда не хватало.
11
Чёрт!
– Sabar, sabar [12] . На то была веская причина.
Она задумалась о дочери пекаря, о свадьбе, которая не будет такой же счастливой, как свадьба Ясмин. Сбросив капюшон, Зафира распустила тёмные волосы и принялась растирать руки, чтобы ослабить укоренившийся в костях холод.
Баба рассказывал, что в былые времена жара стояла изнуряющая. Песок устилал дюны, а халифат был сродни оазису. Снег не представлял угрозы и выпадал от силы раз в год. Но настал день, и метель настигла их земли, решив остаться навечно. В тот день Деменхур, как и другие халифаты, утратил магию, некогда наполнявшую каждый из пяти королевских минаретов.
12
Спокойно, спокойно.
Зафира не знала той жизни. Когда-то с водоносных горизонтов поступала вода; лекари помогали раненым; кузнецы ковали металл. Теперь же волшебство исчезло, превратилось в мираж, а города лежали в руинах. И по мере того, как Арз разрастался, становилось всё хуже и хуже.
Каждому халифату досталось своё проклятие: снег напал на Деменхур; запустение – на Сарасин; разрушение почвы – на некогда плодородную Пелузию; неукротимые пески – на Зарам. Лишь только Альдерамин жил по-прежнему, эгоистично изолировав себя от остальной части королевства.
Приняв от Ясмин горячую тарелку чечевичного супа, Зафира села у очага и тут же потёрла грудь, чтобы унять растущую боль. Боль, которая появлялась всякий раз, когда она думала о волшебстве и о невозможности его ощутить. О том, что никогда песок не пощекочет её пальцы и не станет хрустеть под ногами, как нынче хрустит снег.
Ясмин тоже села, подоткнув под бёдра длинное платье. Изрядно изношенный наряд не пестрел украшениями, однако Ясмин сияла даже в лохмотьях. Зафира и представить боялась, насколько великолепна будет невеста на свадьбе.
«Святые небеса. Осталось дожить до вечера».
– Я ожидаю веской причины для опоздания, – заявила Ясмин, пока чечевица таяла на языке Зафиры.
– Не знаю, уместны ли рассказы в день твоей свадьбы, – усомнилась Зафира.
Вопреки многонедельной подготовке к торжеству, Зафира по сей день была не готова увидеть Ясмин с прекрасным сарасинцем по имени Миск Халдун. Одиночество в её доме станет невыносимо тяжёлым, лишив всякого сна. Больше нельзя будет свернуться подле Ясмин калачиком, точно потерянный ребёнок.
– Вот зануда. Как жаль тех несчастных, кто из ночи в ночь грезит о таинственном Охотнике.
– И вовсе я не зануда.
Ясмин рассмеялась.
– Бываешь иногда. – Вдруг она понизила голос до шёпота: – Большую часть времени.
Зафира нахмурилась.
– Не люблю, когда ты осторожничаешь, старушка. Но, – поддразнила Ясмин, – ходят слухи, что сам халиф поблизости! Прибыл в Палату Силаха!
– И что же здесь волнительного? – изумилась Зафира.
«Охотница».