Охоться на меня, дорогая

Роуз Мари

С первобытным ревом он находит свое освобождение, его тело содрогается напротив моего, когда он кончает глубоко в меня. Жар его освобождения наполняет меня, смешиваясь с болью и удовольствием, которые все еще отдаются эхом в моем теле.

Но он все еще не ослабляет хватку на моем горле; если уж на то пошло, она сжимается еще сильнее. Мои руки отпускают стойку, чтобы попытаться расцарапать руку, сжимающую мое горло, но мои ногти не могут зацепиться за перчатку, которая покрывает его руку.

Последнее, что я слышу

перед тем, как потерять сознание, — это его модулированный голос.

— Непослушная Малышка. Я же сказал тебе не двигать руками.

Глава 18

Алекс

Когда я медленно прихожу в себя, мои чувства начинают пробуждаться, вытаскивая меня из глубин бездны в дезориентирующую реальность моей ситуации. Мой разум затуманен, а тело кажется тяжелым. Паника вспыхивает во мне, когда я осознаю, как сжались мои запястья, осознав, что мои руки связаны. Я пытаюсь открыть глаза, но дымка остается, застилая мне зрение.

Я больше не стою, ощущение движения указывает на то, что меня несут. Раскачивающееся движение усиливает мою дезориентацию, затрудняя сбор мыслей. Я все еще обнажена и чувствую смесь уязвимости и предвкушения, мое тело все еще пульсирует от интенсивности нашей встречи.

С каждым его шагом я чувствую изменение инерции, мое тело мягко покачивается в ответ. Мои конечности чувствуют слабость и шаткость, остатки удовольствия и напряжения проходят через меня. Тупая пульсирующая головная боль царапает края моего разума. Это как будто я зажата между остатками моего оргазмического тумана и суровой реальностью моего затруднительного положения.

Внезапно движение останавливается, и я чувствую изменение в атмосфере. Мое тело перемещается, маневрирует в новом положении. Я чувствую, как мои связанные руки поднимают, а затем прикрепляют к чему-то, холодный металл впивается в мою кожу. Мое тело медленно перемещается, пока не выпрямляется, и мой вес начинает давить на запястья, прежде чем он отпускает меня. До меня доходит, что я на чем-то вишу. Осознание этого посылает дрожь по моему позвоночнику, смесь трепета и извращения пробегает по мне.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда напряжение в комнате становится ощутимым. Я не могу видеть его, но я чувствую его присутствие, тяжесть его взгляда, устремленного на меня. Смесь уязвимости и предвкушения переполняет мои чувства, когда я вишу там, мое тело в его власти.

Боль в моих конечностях усиливается по мере того, как нагрузка моего веса все больше ложится на запястья. Я пытаюсь сдвинуться, чтобы немного ослабить давление, но оковы удерживают меня на месте. Мои мышцы протестуют, и порезы на коже пульсируют, когда мое тело растягивается.

Мой разум лихорадочно работает, борясь с мириадами эмоций. Остатки удовольствия все еще остаются во мне, но теперь они переплелись со страхом и растущей неуверенностью в том, что ждет меня впереди.

Когда туман рассеивается

из моего зрения, я начинаю различать то, что находится передо мной. Стена моей собственной спальни.

Я чувствую, как острие лезвия касается кожи на моей спине, и я вздрагиваю. Меня сейчас накажут? Неужели он действительно ожидал, что я буду держать руки неподвижно, когда мне будет трудно дышать?

Я не могу сдержать тихий стон, вырывающийся из меня, когда нож продолжает двигаться ниже. Но затем нож покидает мою кожу.

Мое зрение проясняется, и я вижу, как руки в перчатках опираются на стену по обе стороны от моего тела, в одной из них свободно зажат нож. И затем я чувствую, как он прижимается своим одетым телом к моей спине. Он твердый.

— Ты снова проснулась, Малышка? — Его модулированный голос грохочет у меня за ухом.

Я слегка киваю, прежде чем дважды пытаюсь заговорить, в конце концов выдавив «Да» сквозь першение в горле.

Он мычит в ответ.

— Ну, этот голос неприемлем, — говорит он, прежде чем исчезнуть. Я понятия не имею, где он, но я слышу, как он ходит позади меня. Я не могу достаточно пошевелить головой или телом, чтобы посмотреть.

Он появляется так же быстро, как и исчез, протягивая руку, чтобы схватить меня за подбородок и рот и с силой приподнять их. Затем жидкость заливает мой рот.

Его слишком много, и как бы я ни пыталась сопротивляться натиску, через несколько секунд я разбрызгиваю и давлюсь им, рефлекторно глотая. Последняя капля стекает по моему горлу, прежде чем он снова отпускает меня.

Это не просто вода, по ее вкусу я могу сказать, что в ней есть что-то еще. В ней была какая-то сладость. Насколько я знаю, он потенциально отравил меня.

— Это потому, что я пошевелила руками? Ты отравил меня в наказание? — Выпаливаю я. По общему признанию, мое горло действительно чувствует себя лучше, даже если оно было отравлено.

Он хихикает, возвращается и встает у меня за спиной, упершись руками по обе стороны от меня.

— О, я уверен, что у Дэра есть что-то восхитительно злое, запланированное, чтобы наказать тебя за неподчинение, но это ему предстоит осуществить. Я просто хочу иметь возможность слышать, как ты кричишь.

Черт.

На мгновение мне кажется, что мое сердце перестает биться. Мне даже в голову не приходило, что сейчас я имею дело с Тру, а не с Дэром.

Он продолжает посмеиваться:

— Ты думала, я Дэр, верно? Ты думала, у тебя будет небольшая отсрочка, поскольку он уже кончил в эту прелестную киску сегодня вечером? Угадай еще раз, Малышка. Хотя я слышал, что сначала у тебя есть ко мне вопрос.

Теперь мое сердце внезапно бешено колотится в груди. Я совершенно забыла о двух истинах, которые мне были дарованы в обмен на эту встречу, хотя теперь, вспоминая об этом, две истины определенно не были честным обменом.