Охранитель
Шрифт:
Госпитальеры не только монахи и лекари, орден был создан прежде всего для вооруженной защиты пилигримов, направлявшихся в Иерусалим. В Бребьере находился вполне солидный арсенал, отчасти доставшийся от прежних владельцев замка: на некоторых клинках выгравированы знаки храмовников. Коллекция недурна: есть даже сарацинские островерхие шлемы с масками, явно привезенные как трофеи из Святой земли.
А здесь у них что, разрешите поинтересоваться? Низкая полуоткрытая дверца из потемневших от влаги и времени досок, за ней спуск вниз, к фундаменту замка. На удивление светло — солнечные лучики
Взглянем.
Бребьер очень невелик, заброшенные помещения тут выглядят странно — любому закутку есть применение. Отчего вдруг иоанниты забыли про обширный полуподвал? Или у рыцарей были свои соображения?
Ого, да это же бывшая часовенка! Прямо впереди полукруглая апсида, смотрящая на восток. Алтарное возвышение со сложенным из камня престолом, на горнем месте — покосившееся старинное кресло. Распятия над алтарем нет, лишь вбитый крюк, некогда удерживавший крест, икону или статую.
Куда интереснее роспись по стенам — местами штукатурка отсырела и облезла, но отдельные картины различимы: вот чудо евангелиста Иоанна, коего язычники бросили в котел с кипящим маслом. Снова Иоанн — теперь на Патмосе, внимает ангелу. Это, конечно же, Мария Магдалина в красном платье и почему–то с ребенком, поднятым на руки. Сверху над чадом литеры «JD».
Вот оно что. Понятно–понятно — «JD», «Иосиф Сладчайший». Ересь, за которую брат Михаил без малейшего сострадания отправит на костер, да еще и подпалит его собственными руками.
Изображенный неизвестным художником дитятя — плод Sacra follia amores , «любви священнобезумной» в представлении катаров–альбигойцев. Ребенок, якобы рожденный Магдалиной через непорочное зачатие от…
От…
От кого именно — не то, что вслух говорить, даже думать не рекомендуется.
Интересные молельни были у здешних храмовников, ничего не скажешь. Понятно отчего часовенка пуста и заброшена: место недоброе, оскверненное.
Рауль насторожился. Внезапно со стороны алтаря волнами нахлынули эманации магии, присутствие человека будто бы разбудило дремавшую силу. Чары не самые могучие, скажем прямо — слабенькие, скрытые, но для «второго зрения» различим жемчужный цвет с муаровой рябью. Волшебство, некогда сотворенное человеком.
Носком сапога мэтр разворошил скопившиеся за долгие годы мусор и пыль. Присел на корточки. Всмотрелся.
Занятно.
На камнях валялся грубо отлитый из сплава олова с серебром крестик–распятие, размером с полторы фаланги пальца. Плечи креста выгнуты, на обратной стороне два сохранившихся крепления, еще два сломаны. Знакомая вещица, такие крепятся к рукояти меча, даруя ему волшебную силу. Из сотни подобных оберегов девяносто девять — подделки, не имеющие никакой ценности, а этот, удивительное дело, настоящий.
Чья работа — неизвестно, но судя по едва различимому клейму в виде иудейской буквы «алеф», похожей на латинскую «x», может быть сработано в Палестине. Что за заклинания наложены, так сразу и не понять — активировать их обычными способами не получилось. Наверное и к лучшему, чего доброго шарахнет молнией, один пепел останется — случалось. Логично: если оберег свалился с оружия тамплиера, значит нельзя исключать возможность боевых чар…
— Вас все ищут! — громыхнуло за спиной. Рауль незаметно подхватил крестик, сжав в кулаке. Оглянулся. Насупленный и встревоженный орденский сержант глядел неодобрительно. — А сюда, господин, ходить не благословляется… Приказано вас хоть из под земли добыть!
— Кто ищет? — спросил Рауль.
— Отец–инквизитор. Там наверху такое…
— Да что?..
— Идемте уже, сударь!
Экая странность: совсем недавно стоял погожий солнечный день, а теперь над Бребьером стремительными потоками несутся серо–свинцовые тучи. Ветер — холодный, пробирающий до костей.
И пугающе постоянный .
Ветер с юго–востока, без порывов и смены направлений.
На вершину башни Рауль вместе с сержантом взобрались прыгая через три ступени. Капризами северной погоды наблюдаемое явление не объяснишь, равно и бегающие по желтоватым камням замка призрачные огни святого Эразма Формийского. Днем холодных светлячков не всегда заметишь, до заката далеко, а сумерки наступили такие, будто давно вечер.
— Вы неслыханно расторопны, — сквозь зубы процедил его преподобие. — Произойди Страшный Суд, Рауля Ознара отправили бы в чистилище последним… Смотрите!
Михаил Овернский вытянул руку. Собравшиеся на донжоне госпитальеры не отрывали взглядов от вершины соседнего с замком холма и скороговоркой шептали молитвы.
— Идет Дева по колено в лесных кронах, — заворожено молвил Рауль. — Иисус и Мария, святые апостолы…
Зрелище наводящее дрожь. Неимоверно огромный призрак, — или что оно такое на самом деле? — шествовал мимо Бребьера к северу. Смертно исхудавшая чудовищная женщина в белом саване, спутанные волосы вьются по ветру. Вершины самых древних елей едва доставали фантому до середины бедра. В прорехах ткани виднелись тощие бедра, покрытые синюшными пятнами.
Мертвый ребенок на руках, прижатый к груди. Скелетик, обтянутый желтоватой кожей.
Очертания размыты, глаз не улавливал деталей, но целостная картина составлялась без труда — впалые щеки, глубоко запавшие глазницы обведенные темными кругам, узкие синюшные губы. Рауль подумал, что если это сейчас взглянет на него — лучше смерть… Что угодно, но только не видеть мертвых глаз Девы!
Она начала медленно оборачиваться через плечо.
— Не смотрите! — заорал Рауль, поначалу даже не осознав, что слышит собственный голос. — Отвернитесь! Нельзя смотреть!
Сам упал на колени, потянув за собой брата Михаила. Закрыл лицо ладонями. Зубы стучали будто от озноба.
Ветер. Ровный неостановимый ветер, доносящий смрад тления.
* * *
Сорока пятью милями к северу, в окрестностях Лёмбра, английский отряд под командованием оруженосца Годфри Адисема попал в буран.
Нынешний комендант Кале и один из лучших командующих короля Эдуарда III, сэр Уолтер Моуни, третьего дня отправил по окрестностям фуражиров — в Ла Манше начались весенние шторма, подвоз продовольствия с Альбиона прекратился, а запасы иссякали. Раздобыть сено, хлеб и скот можно было только на враждебной территории.