Охранители
Шрифт:
– Я архивариус Булатон.
– Садись. Почему Кариэф ненавидит Неприкасаемых? – Фариха глянул мельком на собеседника.
– Ровно по той же причине, по которой работает только с детьми восьмой категории, – Квестор-архивариус сел в кресло, поставив заплечную сумку у своих ног.
– Я слушаю.
– Ещё стажёром Кариэф потерял своего первого ребёнка. Так написано в его деле.
– Дай сюда, – Фариха подошёл к Булатону, вырвал из рук толстый фолиант и вернулся обратно к окну.
– Двадцать третья страница, закладка тысяча шестьсот десятый год, – услужливо
– Действительно, только пара строчек, – задумчиво произнёс глава Гильдии. – Это объясняет тягу к охоронению детей, но не ненависть к Неприкасаемым. Постой, сразу после двадцать третьей идёт сорок четвёртая страница. Где они? Приказываю вернуть, – Фариха кинул фолиант на стол, он долетел до Булатона и упал ему под ноги.
– Это можно сделать через запрос в Гильдию квесторов. Мой трибун ответит через пару месяцев, если захочет. Но это бессмысленно: страницы уничтожены безвозвратно, вся информация в моей голове.
– Я тебя сгною и уничтожу.
– Я уже гнию, – квестор-архивариус неловко махнул ссохшимися крыльями. – Меня бессмысленно запугивать.
– Хорошо, что ты хочешь?
– Хочу новые крылья и ту должность, которая когда-то была моей и которую, как сказал Журтель, ты предложил Кариэфу.
– У моего помощника слишком длинный язык. Ты был примипилом когорты Неприкасаемых?
– Да, – Булатон напрягся.
– За что тебя наказали? – спросил Фариха.
– Это было давно. Я сполна отбыл наказание в трудовом лагере на Аванпосту Лейды и уже почти шестьдесят семь лет честно тружусь в Гильдии квесторов, обслуживая ваш архив. Но я готов служить вам верой и правдой как глава Неприкасаемых.
Глава Гильдии не спешил с ответом. Квестор-архивариус встал, зацепив заплечную сумку у своих ног. По полу рассыпались чёрные камешки со слепками памяти Кариэфа:
– Если я уйду, то со мной уйдёт и информация.
– Хорошо, я заберу тебя в Гильдию охранителей и дам новые крылья, – принял решение Фариха.
– А должность примипила когорты Неприкасаемых?
– Придётся заслужить и сдать экзамен. Говори.
Булатон сел обратно в кресло, сцепил руки в замок и начал свой рассказ:
– Кариэф обращён в ангела в тысяча пятьсот девяносто восьмом году. В тысяча шестьсот десятом году, после окончания обучения, направлен стажёром к охранителям…
– Информация о его человеческой жизни, как я понимаю, лежит в библиотеке архонтов в Башне Завета? – нетерпеливо прервал его серебрянокрылый трибун.
– Да, как и о любом другом ангеле.
– Ясно. Продолжай.
– Во время первой учебной вахты в числе прочих он получил в охоронение девочку Цветаву одиннадцати лет. Тогда нам было можно изредка являться перед людьми в истинном образе, но Кариэф постоянно этим злоупотреблял и был при ней практически неотлучно. Он слишком привязался к Цветаве, – начал свой рассказ квестор-архивариус.
– Цветава и есть тот ребёнок, которого ему не удалось спасти?
– Да, больше у него никто не погиб.
– Что ты знаешь про обстоятельства смерти?
– Четвёртого июля тысяча шестьсот десятого
– Зачем мне урок истории?
– При Клушино Жолкевский не мог победить сам, – терпеливо продолжил Булатон. – Его войско составляло только семь тысяч человек, а у Шуйского – тридцать пять тысяч. Там действовали Неприкасаемые под моим командованием – по приказу архонтов мы помогали полякам и обеспечивали им максимально возможное охоронение. В том бою Жолкевский потерял только двести человек. Невероятная удача для него, не правда ли?
– Ещё раз повторю. К чему это? – Фариха видел, что квестор-архивариус хотел выговориться, но времени на это не было.
– Главной ударной силой поляков были крылатые гусары. Они знали про ангелов и подражали нам, а потому носили декоративные крылья из перьев. – Булатон перевёл дух, собираясь с мыслями. – Цветава жила в небольшой деревушке возле Клушино. Предвидя грядущую битву, Кариэф увёл девочку со всей семьёй в лес. Он просмотрел все линии событий, и везде она оставалась жить. Нельзя было предусмотреть только одного – последствий вмешательства Неприкасаемых. Цветава издалека увидела всадников с крыльями и решила, что они, как и Кариэф, – ангелы. Ребёнок радостно выбежал им на встречу.
– Девочку убили, – подытожил серебрянокрылый трибун.
– Не сразу, Сигизмунд Кривой с соратниками вначале её избили, потом изнасиловали, а затем оставили умирать в лесу. Когда Кариэф прибыл, от тела практически ничего не осталось, волки постарались на славу. Он подал рапорт с жалобой, после разбирательств меня отстранили от должности и отправили в трудовой лагерь на Аванпосту Лейды, где я и заработал сухость крыльев, – квестор-архивариус повёл крыльями.
– Ты должен его ненавидеть.
– Да, должен, – честно признался Булатон. – Но за столько лет я устал это делать. Теперь он мне безразличен. Мне просто нужна моя прежняя жизнь.
– Кариэф лучше любого из нас, – задумчиво произнёс Фариха больше для себя, чем для собеседника.
– В той истории с девочкой не всё так просто, – ответил квестор-архивариус.
– Почему? – спросил глава Гильдии.
– Потому что почти все участники убийства во главе с Сигизмундом Кривым, несмотря на защиту Неприкасаемых, умерли через три недели, съев мясо бешеного кабана. Кроме них никто не пострадал.
– Ты сказал, почти все. Кто-то выжил?
– Тот, кто просто стоял и смотрел, как его товарищи насилуют и убивают.
– Получается, что это совпадение, – предположил серебрянокрылый трибун.
– Во время одной из ночёвок в лесу вороны выклевали несчастному глаза.
– Ты думаешь, что это происки Кариэфа?
– Не знаю, – пожал плечами Булатон. – Но став квестором-архивариусом, я ради любопытства просмотрел некоторые его вахты в срединных мирах. Все, кто умышленно пытался нанести вред его подопечным, через какое-то время умирали.