Окатанский боец
Шрифт:
– Это весело. И это даст нам время, пока отбросы Окатанские мозжечки свои в кучку собирать будут, соображая, какого чёрта это вообще было.
– Отбросы? – шиплю презренно. – Ты родился человеком! Твоя мать была человеком! Так как ты мо…
– Человек - звучит гордо, а рафк – перспективно, – перебивает.
– Я за перспективы.
– Почему здесь так жарко?
– Это я горячий парень, - подмигивает.
– Почему так жарко?!
– Вот же доставучая! – вздыхает раздражённо.
– Так ты вырубишься быстрее, ясно?! Да, кстати, Сэйен просила передать,
– Усекла.
– Вот и ладненько.
– Этого не избежать? – выдыхаю практически утвердительно.
— Не-а, – качает головой Брей и ещё успевает заранее принести извинение, прежде чем его кулак рассекает горячий воздух и с глухим звуком врезается мне в живот.
***
Альтури, Южная граница
Линия горизонта на востоке вспыхнула алым, и первые лучи восходящего солнца золотыми стрелами пронзили грязно-серое небо, прогоняя с него остатки ночи, пряча за лиловыми облаками огоньки звёзд.
В Новой эре рассветы всегда такие – яркие, пламенные. Мама часто сравнивала их с пожаром, что каждый день разгорается на исходе ночи и огибает землю кольцом. А мы в этом кольце, маленькие, как чёрные точки на карте. На привязи, существуем без возможности выбраться за границы, лишённые большей части нашего дома, но живые. Всё еще сражающиеся за место под солнцем.
У моей мамы была своя философия на тему жизни и смерти; она верила, что огонь способен приносить не только смерть и бедствия в этот мир, но еще и избавление, очищение души, её реинкарнацию. Моя мать хотела стать птицей. Сильной, выносливой и свободной настолько, что границ для неё не существовало бы. Однажды на рассвете, она вспарила бы высоко в небеса и, рассекая большими крыльями дымку облаков, пронеслась над огненным кольцом попутно ветру. Это и была бы - её свобода, её победа.
Но всё сложилось иначе.
Мою мать убил не огонь, а пневмония,так что вряд ли она стала птицей.
– Эй,ты там жива? Чего заглохла-то? – выводит меня из раздумий бас Брея, что тащит меня на спине пересекая пустыню Мёртвых земель по направлению к южной границе.
– Жива говорю?! – рявкает, притормаживая и силой встряхивает моё покалеченное его же кулаками тело.
– А будешь молчать, я тебя на двоих своих топать заставлю, поняла? Нашла себе лошадь ездовую, мать твою!
– Я тебя и не просила, - практически беззвучно отвечаю, едва ворочая языком в пересушенном рту.
– Чё ты там вякнула?!
– Жива, - хриплю громче, просто чтобы избавить себя от вопросов. Просто, чтобы Брей молча выполнял то, что было приказано ему Сэйен. это – доставил меня к границе и свалил обратно к чёртовой матери.
Но, кажется, Брей и не думает затыкаться.
– Вы там с мисс Крутышкой всё порешали? Ну,там, план действий и всё такое…
– Зачем Сэйен тот морт? — Не знаю, на что рассчитываю, спрашивая об этом рафка, который умом не блещет. отя… может поэтому и спрашиваю?..
Кашляю. И грудь тут же стягивает от боли.
– Нормально всё с твоими рёбрами, – тут же комментирует Брей, топая по занесённому золотистым песком участку суши. – Я аккуратно бил, нежно. Через пару дней будешь, как новенькая.
– Зачем Сэйен тот морт? Что-то личное?
– Личное? – Брей вдруг заходится в таком громком смехе, что у меня все внутренности в такт ему содрогаются и приходится прикусить губу, чтобы не вскрикнуть от болезненных ощущений. – Чтo личного может быть у убогого морта и Стальной королевы?
– Стальной королевы?
– Баба со стальными яйцами, - резко обрывает свой смех. – Всё, заткнись, почти на месте.
Стальная королева. Слухи о ней давно ходили в народе, но я и подумать не могла, что женщина, которая славится своей жестокостью по отношению к своим же сородичам, никто иная, как… та самая девочка, что родилась и выросла в Тантуме. Та самая, что была изгнана сразу после вступления в силу декрета о запрете проживания на территории человеческой расы, кого-либо с нечистой, или смешенной кровью.
Сэйен – одна такая в своём роде; этим, и родителями-героями,и была известна.
Я думала , oна умерла.
Лучше бы oна умерла.
Брей останавливается, и мои ноги ступают на землю.
– раница. Топай, давай, Рыжик, - кивает вперёд. – Через сто метров появишься на радарах, тогда просто стой и жди, пoка за тобой прикатят, поняла? ПНЯЛА?!
– Да, - нехотя отвечаю, глядя на одинокую вышку, виднеющуюся на фоне белеющего неба.
– Ну, давай, – раздаётся мощный хлопок одновременно с ударом по плечу,и мне едва удаётся устоять на ногах от такого «нежного» рафьего прощания. – И это… того… зла не дери, короч, – мямлит, отдаляясь,и смотрит куда угодно,только не мне в глаза. – Я против людей ничего не имею. Это… всего лишь выживание.
***
Через три дня рафками будет обнаружен еще один военный бункер под завязку набитый оружием.
Рафки сделают людям такой большой подарок, сразу после того, как их же сородичами было совершенно нападение на Шэлман.
Совпадение? Не думаю.
Но намалы, конечно же, закроют на это глаза.
Как и на то, что меня вернули живой…
«Кто в этом мире не совершает ошибок?..
– скажут они. – Каждый заслуживает прощения , если вовремя её исправит».
***
Пять дней спустя
'Oката, центральная площадь
День единства народов
– Пойдём, я отведу тебя домой, - Дьен берёт меня за локоть и тянет подальше от возбуждённой толпы, собравшейся на центральной площади 'Oкаты для празднования Дня единства народов. То есть – людей и рафков. Ну, рафков, - тех самых ребят, что несколько дней назад совершили нападение на Шэлман и убили женщину, которая в жизни своей ничего дурного не сделала.