Океан Надежд3. Осень ожиданий
Шрифт:
– Мне не нужны друзья, способные на подлые и страшные поступки, - категорично заявил Уолкер.
Марк Уотер медленно, но, с несвойственной для других мужчин его комплекции, грацией встал с кресла и подошел вплотную к Томасу. Тот остался стоять на месте, не потому что смог пересилить свой страх, а потому, что ему мешала отступить назад постель.
– Ты жалеешь ту, которая хотела убить тебя. И призираешь того, кто хотел тебе помочь.
– Я бы с радостью принял твою помощь, но не такой ценой, - продолжил гнуть свою линию Уолкер, пусть даже ему было страшно перечить Уотеру, пусть даже с каждой минутой в нем крепла уверенность, что перед ним стоял не простой человек, а может -
– Всегда нужно чем-то жертвовать.
– Я не готов на подобные жертвы.
– Тогда ты ничего не добьешься, - уверено заявил Уотер.
– Твой талант так и останется известен узкому кругу лиц.
– А тебе какое дело?
– уже повысив голос, произнес Уолкер.
– Что тебе до моего таланта и славы?
– Ты просто мне напомнил меня самого столетней давности, когда я был еще глупым юнцом.
После этих слов, Томас окончательно убедился в своих предположениях о том, что Марк Уотер был не человеком. Но кем же он был тогда?
– Кто ты такой?
– Я думал, что смогу подружиться с тобой. Я стану твоим покровителем и помощником в поисках славы, а ты, в свою очередь, будешь помогать мне - не забывать о том, что значит быть просто 'человеком'. Но, видимо, я в тебе ошибся.
Голубые глаза Марка стали неестественно-яркими, а волосы на его лице начали покрываться сединами. Он схватил Томаса Уолкера за горло и тот даже не успел вскрикнуть, как его трахея и шейные позвонки покрылись трещинами. Глаза Томаса наполнились кровью, рот широко раскрылся, а руки и ноги, какое-то время находившиеся в паническом движении, резко обмякли и повисли в легком покачивании. Последнее о чем успел подумать Томас, так это о том, что из-за своей гибели он сильно подведет губернатора Торайеса и его гостей. Затем его дух покинул тело, чтобы предстать перед бессмертным паромщиком, который должен был перевести его на другую сторону Стикса.
Марк Уотер отбросил бездыханное тело Уолкера на постель, и кое-то время простоял неподвижно, пристально глядя на посиневшее лицо барда. А спустя какое-то мгновение облик колдуна радикально изменился, полностью скопировав внешность Томаса Уолкера.
В дверь постучали в очередной раз. Служанка открыла дверь лишь тогда, когда колдун разрешил ей это сделать, громко произнеся: 'Войдите!', но прежде он заставил тело умершего парня исчезнуть одним лишь взмахом руки.
– Касс Уолкер, вы готовы? Гости ждут вас.
– Я скоро спущусь вниз, - произнес 'Томас'.
– Осталось надеть только запонки.
Девушка кивнула и удалилась. Колдун дождался, когда дверь за ней закроется, после чего пару раз моргнул. Его карие глаза приобрели голубой оттенок, а затем и вовсе стали синими. К этому цвету глаз Марк Уотер привык. Океан Надежд забрал у него большинство чувств, но его привычки Ему не удалось искоренить. К тому же 'синий' - цвет его Силы. Марк Уотер провел ладонями по своим новым светлым густым волосам, качнул головой и улыбнулся своей новой обворожительной улыбкой.
Глава 2: Старый Мир
The Awakening - Sub Pub Music
1.
Кевин Нолан очнулся в поле, среди уже желтеющих стеблей кукурузы. Они шелестели тихо и загадочно под синим-синим небом. Земля под ним была теплой и мягкой. Что-то шуршало у самого его уха. Кевин повернул голову и встретился лицом к лицу с мышонком, сидящего на задних лапках. Черные глазки с интересом смотрели на человека, а усики тревожно шевелились при каждом движении чуткого носа. Расценив Кевин как великана с добродушным характером, мышонок опустил на землю передние лапки и поспешил куда-то по своим неотложным делам. Проводив его взглядом, Кевин вернулся к созерцанию чистого неба, в котором парила птичья стая. Когда и птицы скрылись из виду, он перевел взгляд на божью коровку, которая прогуливалась по кукурузному листу. Дойдя до края листа, она расправила крылья и улетела.
Пройдясь взглядом из стороны в сторону и не заметив больше ничего достойного внимания, Кевин Нолан задумался о том, как он сюда попал и кто должен был быть рядом с ним. Если на первый вопрос у него не было ответа, то на второй он мог с уверенностью сказать, что рядом с ним должны были быть еще два человека. Клэр и Кэти. Его жена и дочь.
Сколько времени прошло с тех пор, как он их видел? Слишком много для любящего отца и мужа. Слишком много для хорошего семьянина, которым он себя считал. Слишком много для того, чтобы почувствовать сильную и ноющую тоску в груди.
Первое воспоминание о семье, которое его посетило, было о том, как они с Клэр, в нарядной одежде и в присутствии родных и близким, стояли под венцом и клялись друг другу в любви и верности. Кругом стояли вазы с белыми цветами, приятный свежий запах которых подчеркивал праздничность данного дня. Затем, они, держась за руки и весело смесь, слегка опустив головы, спасались от рисового 'дождя', при выходе из капеллы. Им казалось, что день свадьбы станет лучшим днем в их жизни, но на их счастье самый лучший день был у них пока впереди, который пришел вместе с рождением Кэти. Быть отцом ему нравилось не меньше, чем быть мужем. Он кормил дочь из бутылочки, менял ей пеленки по ночам, когда Кэти будила их своим плачем, вставал и шел ее успокаивать, подолгу укачивая ее на руках. Кэти всегда переставала плакать и быстро засыпала на его руках, посасывая большой палец, в то время как с Клэр она могла подолгу капризничать. 'Папина дочка' всегда с обидой говорила Клэр, когда Кевин брал на руки Кэти, и та тут же переставала плакать. Но обида быстро проходила, стоило Кевину приблизиться к Клэр и поцеловать ее в лоб. В таких случаях, она улыбалась, прижимаясь к плечу мужа и принималась в ответ покрывать поцелуями личико уже посапывающей на руках мужа Кэти.
Кевин отдал бы все на свете, лишь бы повторить вновь те счастливые дни из семейной жизни.
Он поднялся на локтях и тут же почувствовал тошноту. Нечто схожее с воздушным шариком, поднялось из его желудка, и поспешила вверх к горлу. Чтобы избежать загрязнения рубашки рвотными массами, он перевернулся на живот и, прижав руку к животу, открыл рот. Рвотный рефлекс скрутил его желудок трижды, но изо рта так ничего и не полилось. Убедившись, что остатки еды останутся все же при нем, Кевин поднялся на ноги, стерев рукавом рубашки проступивший пот на лбу. Кукуруза оказалась выше, чем он предполагал. В ней было около полутора его собственного роста, от чего он не смог разглядеть того, что было за полем, и с какой стороны путь был короче.
– Клэр!
– прокричал он, прежде чем память дала ему сигнал о том, что его жены не могло быть рядом с ним, по той простой причине, что он вот уже как полгода находился не в привычном для него с детства мире, а в совсем иных Мирах. В Ближних Мирах. И это должен был быть третий из них, под названием 'Старый Мир'.
Жена не ответила ему, что и следовало ожидать, и все же на его зов откликнулись.
– Кевин! Где ты?
Чтобы понять, кем была женщина, позвавшая его по имени, Нолану понадобилось не меньше минуты, после чего в его голове всплыло имя. 'Солнечный Луч' - женщина из индейского племени. Еще одна жертва суровых жизненных решений, так же как и он потерявшая близкого человека.