Океан сказаний (сборник)
Шрифт:
Спросил он его имя и так обратился к нему: «Поручаю тебе, брахман, совершить тринадцатидневную шраддху во дворце царя Нанды. Будет тебе щедрая награда — сто тысяч золотых, а за трапезой сядешь ты выше всех. Пока же будь моим гостем». Взял Шакатала Чанакйу к себе домой, а в день жертвоприношения отвел его во дворец, и было пришельцу поручено ее свершить. После того как жертвоприношение закончилось, началась трапеза, и Чанакйа захотел сесть выше всех. Но того же пожелал другой брахман, которого звали Субандху. Доложил Шакатала царю, из-за чего поднялась ссора, и Нанда решил: «Пусть Субандху сидит всех выше, ибо нет никого достойнее, чем он». Тогда с притворным страхом подошел Шакатала к Чанакье, передал ему решение царя и
Чанакйа воспылал гневом и, распустив прядь волос на своей голове, произнес такую клятву: «Непременно через семь дней я убью Нанду! Только после этого я снова завяжу прядь!»
Услыхав эти слова, мнимый Нанда разъярился и прогнал его. Шакатала же скрыл Чанакйу у себя в доме. Дал он ему все необходимое, и начал Чанакйа готовить магическое средство, чтобы извести Нанду. На седьмой же день оно довело мнимого Нанду до смерти от мучительной лихорадки, а Шакатала велел убить Хиранйагупту и поставил на царство Чандрагупту, сына настоящего Нанды. После этого упросил он Чанакйу, равного умом Брихаспати, стать при Чандрагупте министром, а сам, удрученный гибелью всех своих сыновей, но отомстивший за них, удалился в дремучий лес».
И когда, о Канабхути, выслушал я из уст того брахмана, что случилось, впал я в великое горе, ибо увидел непостоянство всего сущего. Потому и пришел я сюда, чтобы поклониться Богине, живущей в здешних горах, и по ее милости встретил здесь тебя и вспомнил все, что было со мной в прежнем рождении.
Когда же вернулось ко мне божественное знание, рассказал я тебе «Великий сказ» и теперь, освобожденный от проклятия, исполнен решимости избавиться от смертной оболочки. Ты же, Канабхути, оставайся здесь, пока не придет сюда со своими учениками брахман Гунадхйа, забывший три языка. Он, лучший из ганов, так же как и я, был проклят разгневанной Богиней и обречен, подобно мне, на жизнь среди смертных. Подлинное имя его — Малйаван, и тебе надлежит пересказать ему великое сказание, поведанное некогда Шивой, и тогда и ты, и он освободитесь от проклятия».
Так закончил Вараручи свой рассказ и пошел в священную обитель Бадарику, чтобы освободиться от бренного тела. По дороге туда встретил он на берегу Ганги брахмана, поедающего корни травы куша, и заметил, что тот порезал руку ее листом. Тогда силой мысли обратил он лившуюся кровь в сок растения с целью испытать, не заносчив ли этот брахман. Увидев такое превращение, воскликнул аскет в непомерной гордости: «Сиддхом я стал!»
Тогда Вараручи, рассмеявшись, сказал ему: «Это я, чтобы испытать тебя, обратил твою кровь в сок куши. Пока еще, мудрец, ты не освободился от заносчивости. А она — трудное препятствие на пути к истинному знанию, без которого и сотни обетов не принесут спасения. Не найти тем, у кого истощилась добродетель, пути на небо. Освобождения не достичь тому, кто просто его желает. Так что прежде всего попытайся избавиться от заносчивости!» Покорно согласился мудрец и поблагодарил и восхвалил Вараручи, а тот устремился дальше, в обитель Бадарику, и наконец достиг ее мирных пределов. Там он, желая освободиться от бытия, присущего смертным, глубокой преданностью снискал покровительство Богини.
И она, явившись ему, сказала, что добиться этого он сможет, испепелив свое смертное тело огнем упорного размышления. Послушался он ее и сделал так, как она велела, и стал снова ганом. Канабхути же все ожидал желанной встречи с Гунадхйей.
1.6. ВОЛНА ШЕСТАЯ
А тем временем Малйаван в облике смертного скитался в лесах. Под именем Гунадхйи служил он царю Сатавахане. Отринув, как обещал, знание санскрита и двух других языков, удрученный душой, пошел он поклониться Богине, живущей в лесах Виндхйа. По ее соизволению встретился Малйаван с Канабхути и тотчас же вспомнил обо всем, что с ним прежде случилось.
«Поведай мне услышанное от Пушпаданты божественное сказание, и тогда кончится срок действия проклятия, тяготеющего над тобой и надо мной».
Поклонившись, отвечал ему обрадованный Канабхути: «Я поведаю тебе, почтенный, великое сказание.
Но прежде интересно мне узнать о том, что было с тобой от рождения и до этого часа». И тогда Гунадхйа начал рассказывать.
«Есть в Пратиштхане город, известный под именем Супратиштхита. Жил там некий Сомашарман, украшение брахманского сословия. Было у него, друг, двое сыновей, Ватса и Гулма, и дочь Шрутартха. Со временем Сомашарман и его жена умерли и обратились в прах, а о сестре стали заботиться братья. Заметили однажды Ватса и Гулма, что их сестра понесла под сердцем, и, поскольку не было там никакого третьего мужчины, стали подозревать один другого. Шрутартха же, догадавшись о взаимных подозрениях братьев, призналась: «Не подозревайте друг друга, послушайте, что я вам скажу.
Есть у брата царя нагов Васуки сын, и зовут его Киртисена. Однажды увидел он меня, когда я ходила купаться. Поразил его Мадана страстью ко мне, и Киртисена, назвав свое имя и племя, сделал меня своей женой по обряду гандхарвов. Мой муж — брахман. От него я и беременна». Выслушали сестру братья и засомневались: «Какая-то тайна здесь скрыта!» Она же, когда спустилась ночь, призвала царевича-нага, а он, явившись, обратился к Ватсе и Гулме с такими словами: «Да, я сделал своей женой эту лучшую из небесных дев, над которой тяготеет проклятие, из-за чего она и родилась на земле в облике вашей сестры. И вы оба обрели облик смертных из-за того же проклятия. Когда же родит она сына, то, несомненно, с нее и с вас проклятие спадет».
Так сказав, юноша исчез. Через некоторое время у Шрутартхи родился сын. Знай же, что я и есть ее сын. При рождении моем раздался с неба божественный голос, возвестивший: «Вот родился брахман по имени Гунадхйа, в котором воплощен гана!»
Освободившись от проклятия, мать моя и оба дяди через некоторое время избавились от земной жизни, и остался я сиротой. Погоревав, пошел я в южные края учиться, поскольку никакой опоры, кроме самого себя, у меня в жизни не было. Шло время, прославился я совершенным знанием всех наук и, пожелав проявить свои способности, отправился в родные края.
Дошел я после долгого пути до города Супратиштхита, вступил с учениками в его пределы и увидел, как он прекрасен: в одном месте поют гимны Самаведы в точном соответствии с правилами; в другом — брахманы ведут ученый спор о толковании Вед; там — всякому, кто искушен в азартных играх, достается несметное богатство, а тут — сидят, беседуя друг с другом, купцы, обсуждают свое ремесло и достаток. Один из них так, например, говорил:
«Что дивиться тому, кто, себе во всем отказывая, скапливает богатства! Я вот сокровища свои добыл, ничего вначале не имея. Когда еще был я в утробе матери, скончался мой отец, а жадные родичи расхитили все, что он оставил. Тогда моя мать, от них и себя, и меня, еще не родившегося, спасая, поселилась в доме Кумарадатты, друга отца. Там и родился я, единственная надежда матери, верной памяти мужа. Она добывала мне пропитание, не гнушаясь никаким тяжелым трудом. Подрос я, и она попросила какого-то наставника поучить меня, и одолел я и счет, и грамоту, а когда выучился, она мне так сказала: «Ты — сын купца! Поэтому и тебе нужно начать торговать. Живет здесь богатый купец Вишакхила. Говорят, дает он беднякам из порядочных семей товар для торговли. Ступай, попроси его, чтобы и тебе дал».