Оккультист
Шрифт:
– Превратить нормального человека в овощ. Звучит аморально.
– А читать чужие мысли — честный поступок? Что еще за овощ? Вы, смертные, каждый век придумываете новые названия для старых трюков. Твой друг с дредами назвал бы это зомбированием, а нахал в белом халате — лоботомией. Но мы оба знаем, что иного выбора нет. Ты должен опереться на живых и покинуть это место. Заставить их умирать за тебя. Сражаться с машинами, отвлекать турели.
– Не уверен, что это выход.
Чёрный человек закатил глаза.
– Упрямец. Ты потерял месяц, валяясь в наркотическом бреду. Сколько потратим здесь? Полгода, год? Дождутся ли
– И все-таки…
– Тихо сам с собою я веду беседу? – несмотря на немалые габариты, Макар передвигался неслышно. Наташа тоже так умеет, видимо, это входит в стандартную подготовку на всех континентах.
Черный человек шутливо поклонился и провалился сквозь землю. Я не успел спросить о дочери и своей памяти. А может, мне не хотелось об этом знать. Зачем цепляться за прошлое, когда впереди маячат такие перспективы? Растянув губы в доброжелательной улыбке, я посмотрел на Макара:
– Ваши нагрузки меня убивают, уважаемый. С начала пробежки только и делаю, что молюсь о передышке.
– Вера — дело полезное, – посерьезнел старик. – Коли не шутишь, сходи к Падре. Он, конечно, католик, но мужик правильный. Вон, у стены стоит, прихожан принимает.
Странная позиция для советского гражданина. Хотя внутри шпиона намешано столько личин, что он сам не понимает, какая из них настоящая. Поблагодарив Макара за наводку, я двинулся, еле переставляя ноги, к указанному человеку. Он как раз завершал обряд погребения для бедолаги, погибшего от андроидов. Технически, труп просто сбросили в глубокую шахту. Иначе хоронить в снежных скалах целые поколения арестантов просто нереально. Уже на подходах я понял, что Падре не католик, а лютеранин. Легко спутать, воротничок очень похож. Хотя суть одна: православие, основанное на единобожии. Нюансы важны лишь для самих служителей культа. Помнится, протестанты не слишком любят обращение “святой отец”, считая его недостаточно тёплым.
– Утро доброе, пастор. Можно задать вам несколько вопросов.
– Разумеется, я всегда открыт для беседы. Вы хотите спросить о боге?
– Не совсем, скорее наоборот, – я помедлил, размышляя, как помягче сформулировать. – Если я скажу вам, что Дьявол существует? Физически. Его можно увидеть и поговорить с ним
– Радостная весть, сын мой. Очень на это надеюсь. Ведь если Диавол реален, значит, есть и Бог.
Я промолчал, размышляя. Действительно, интересная идея. Бесполезная в практическом смысле, но занятная. Однако Бог не предлагал мне способ выбраться отсюда, в отличие от моего пропахшего серой друга.
– Наверное, это прозвучит глупо, но не могли бы вы подержать меня за руку? Мне не помешает немного поддержки.
Священник с готовностью исполнил мою просьбу. Едва скользнув в его голову, я понял, что Падре сидит здесь по ошибке. На вражескую разведку мужчина не работал, просто оказался не в том месте не в то время. Он действительно верил и довольно рьяно. При этом не был дураком и не витал в облаках. Падре прекрасно понимал, что никогда не покинет эти пещеры. Однако предпочитал воспринимать происходящее, как испытание, ниспосланное всевышним. Подобный подход не только давал ему силы жить, но и вдохновлял других заключенных.
Демон не объяснил, что конкретно надо делать, но таков его стиль обучения. Поначалу это раздражало, но со временем я просто махнул рукой. Разум штука
Сначала мысли появлялись быстрее, чем я их уничтожал. Но после нескольких десятков проколов разуму Падре стало лень думать впустую. И всё равно это заняло непростительно много времени. Я лопал шарики всю оставшуюся прогулку. Откат подарил мне головную боль, но по сравнению с тем что пришлось испытать раньше, это оказалось вполне терпимо.
Для занятий спортом на улице существовала ещё одна веская причина: после прогулки полагался обязательный душ. Точнее, унизительная процедура обливания из брандспойта. Мне даже понравилось. Теплая вода смыла пот и слегка уняла головную боль. Стоит запомнить этот эффект на будущее. После возвращения в камеру, я нашёл пастора и схватил за запястье. Он успел восстановиться! Глаза остекленели, но мозг сопротивлялся, упорно генерируя новые мысли. Разве что они стали тусклее и меньше.
Пришлось вернуться к нашей игре. Выбрать священника первой целью для зомбирования оказалось прекрасной идеей. Нас никто не отвлекал, принимая мои манипуляции за долгую исповедь. Я провозился с ним остаток дня и всю ночь, отвлекшись только на поедание холодной тушёнки с размокшей гречкой. Головная боль между сеансами не успевала проходить, и стала моей постоянной спутницей. Когда в течении тридцати минут не появилось ни одной новой мысли, я понял — все получилось. Восемнадцать часов методичной скучной работы разума увенчались успехом.
Устало отпустив его руку, я осмотрел свое творение. Пастор вызывал смешанные чувства, в основном, гордость и сожаление. От взрослого человека осталась лишь оболочка. Да, у него сохранилась мышечная память и инстинкты, но больше ничего. Демон не соврал: в пустом пространстве без мыслей мои слова воспринимались, как прямой приказ. Я коснулся виска священника:
– Встань. Иди вперед!
Теперь его сознание слабее, чем у животного. Надзиратель снаружи равнодушно наблюдал, как Падре упёрся в решётку головой, но продолжал передвигать ногами. Абсолютное отупение, теперь придётся его на горшок водить, словно младенца. Усадив свежеиспеченного зомби в угол камеры, я нашёл среди неспящих арестантов знакомое лицо.
– Тебя, кажется, интересовал футбол, дружище? Пойдём, выпьем чайку.
Глава 14. Сломанные куклы
Если долго заниматься эзотерическими практиками, рано или поздно наткнёшься на понятие “катарсис”. Оккультисты воспринимают этот термин иначе, чем философы. Впервые я встретился с ним, изучая ритуал взросления небольших американских племен. Мальчик в одиночку отправляется через тёмный лес, в особое место, полное опасностей. Проводит там ночь, и утром возвращается в племя уже мужчиной. Если выживает. По легенде его ждут не только дикие звери, но и злые духи из числа врагов предков. Парень за одну ночь перерождается, испытав катарсис.