Оккультист
Шрифт:
Турель за спиной замолкла, насытившись смертями, а по моему лбу стекла тонкая струйка крови. Заключенные подбадривали Макара, прижимая нас к границе площадки. В первых рядах мелькала рыжая борода француза. Развлечения здесь — редкость, а сейчас намечалось настоящее шоу.
Глава 15. Долгая дорога домой
Спасибо французу за тёплые вещи в карманах ватника. Я успел навертеть шапки на ладони, чтобы не теряться в сознании соперника после каждого удара. Хотя боеспособности это не прибавило. Кто бы мог подумать, что первая серьёзная драка обернётся для меня битвой насмерть. Я был к такому не готов, и держался только благодаря
– Бей! Ногами!
– Души!
– Уделай его, Макар!
Какими кровожадными бывают люди. Особенно когда бьют не их. Посмотрел бы я на говорливых подстрекал, оказавшихся на моём месте. Но желающих попадать под тяжёлые кулаки старика не было. Пришлось отдуваться самому.
Я повис на его руке, не давая размахнуться импровизированной дубинкой, но это оказалось плохой идеей. Американец явно изучал приёмы из тайского бокса: поставленными ударами локтями и коленями он попадал в самые болезненные точки. Бой только начался, а на мне уже не осталось живого места. Болели: глаза, колени, суставы и особенно пах. Макар бил не щадя, стараясь убить. В отличие от его хлестких затрещин, мои жалкие замахи редко достигали цели. В отчаяньи, я пытался даже щипаться, но жилистое тело старика сопротивлялось не хуже деревяшки.
Я слышал, что во время боя все чувства обостряются и голова думает только о схватке. Однако меня терзали лишние мысли: “Как я не распознал в Макаре предателя? Почему болит спина? Что там бурчит демон?”
Чёрный человек болтался рядом всё время, стараясь перекричать беснующихся арестантов.
–… объедини… уже есть связь… то, что умеешь… Скользни в него!
Последняя фраза больше похожа на инструкцию. И хотя веры в слова демона у меня практически не осталось, я решил ей последовать. Наши отношения стоит пересмотреть, но сейчас не лучшее время. Моя гибель не выгодна Чёрному человеку. Слишком долго он со мной возится, чтобы так просто потерять любимую игрушку.
Надо перегруппироваться, без магии у меня нет и шанса на выживание. Отпустив руку американца, я откатился в сторону и я скинул мешающиеся шапки с ладоней. Начал подниматься, но Макар метко бросил дубинку, попав по ногам. Я неуклюже повалился обратно на землю. Проклятый старик не дал мне перевести дух, набросившись сверху. Он вырвал ворот фуфайки с парой пуговиц и сильно сдавил моё горло. Чувствуя, что начинаю проваливаться в его разум, я дернулся, выходя из тела. И понял, что вижу себя со стороны. Причём не только вижу, но и сдавливаю собственное горло огромными пальцами. Это же мир глазами американца! А он, оказывается, подслеповат на правый глаз.
К сожалению, управлять конечностями не вышло. Кроме того, ослепший и потерявший голос старик бесновался внутри самого себя. В таком состоянии он абсолютно невменяем. Я хотел начать переговоры, но Макар ничего не желал слушать Разве что пена изо рта не идёт, как у берсерка. В остальном вылитый викинг. Моё тело безвольно обвисло в его мощных лапах. Похоже, жить мне осталось несколько секунд. Стоп, голос он тоже потерял? А что если:
– Отпусти меня.
Интересное чувство, я произношу слова ртом Макара. Даже с его характерной хрипотцой и интонацией. Похоже, проекция косо наложилась на тело старика, и большая часть контроля досталась ему. Однако грех жаловаться, мне хватит и голоса с глазами. Отыскав в первых рядах огненно-рыжую бороду, я нахально ухмыльнулся:
– Эй, лягушатник! Меня зовут Джон Смидт, и твой поганый дружок передаёт тебе привет с того света! – здоровяк покраснел и сделал шаг вперёд, оттолкнув с дороги сразу двух арестантов. – Семьдесят восьмой, помнишь? Шарль Готье визжал как
Самоконтроль, сдерживание эмоций — всё это отлично работает, пока чужой человек грязными пальцами не лезет в самое святое. Ведь что у нас есть, кроме сокровенных мыслей? Таких, которые мы тщательно скрываем. В которых боимся признаться даже самим себе. Здоровяк любил Шарля, нежно и трепетно. Понимая где работает, он так и не смог найти в себе сил признаться. Заливал глубокие чувства алкоголем и случайными связями. Годами разрывался между дружбой и попытками держать свои желания в узде. А потом настал семьдесят восьмой год, и неудачный захват заложников в Индии оборвал жизнь юного Готье. Так родилась ненависть к американской разведке, позволявшая не презирать самого себя. Выучка, тренировки, соблюдение легенды — все это пошло прахом из-за пары вовремя брошенных слов. Перед здоровяком стоял Джонни — живое воплощение врага. И проклятый американец насмехался над ним.
Он налетел как вихрь, в прыжке проломив грудь Макара двумя ногами. Ребра с отвратительным хрустом сломались, сдавив сердце. Я едва успел зажмуриться и выскользнуть из тела старика, испускающего последний вздох. Не думаю, что гибель чужой оболочки способна мне повредить, но рисковать не стоит.
Я оказался сразу в своём теле, пытаясь понять, сломаны ли шейные позвонки. Гортань болела, особенно при стекании в неё слюны. Похоже, с приёмом пищи будут проблемы. Сколько ещё издевательств выдержит моя многострадальная тушка? Не пора ли всерьез подумать о её замене? Хуже всего был откат от переселения в Макара: полная потеря контроля над собой. Я ощущал всю боль, но не мог даже дёрнуть щекой. Лёгкие гоняли воздух по привычке, но управлять процессом, совершая глубокие или короткие вздохи, я не мог. Хорошо хоть глаза закрыты. Ещё свежи воспоминания о невидимости в квартире Марии.
Пока я играл в парализованного инвалида и старался не паниковать, шумная толпа оттеснила здоровяка к границе площадки. Из-за усиливающегося ветра я не слышал о чём с ним говорили. Однако короткая очередь турели прозвучала красноречивее слов. Советских и российских разведчиков в “Красной заре” достаточно, и чужих агентов они не любят. Не зря здесь каждый второй заключённый прятал истинную личину за легендой. Вот так быстро и болезненно моя команда беглецов перестала существовать. А мы даже не дошли до сторожки! Ради чего они погибли? Чтобы я поднялся чуть выше по магической лестнице из трупов?
Беспомощно валяясь на снегу, я опасался за свою левую ладонь. Она неудачно лежала на льду, постепенно примерзая. Вот невезение, откуда на площадке взялся лёд? Мочились сюда, что ли? Кроме того, я ощущал нехватку кислорода. Сопли замёрзли, блокируя дыхательные пути, а правая ноздря совсем забилась. Прозвучал сигнал, и арестанты потянулись обратно в камеру. Уверен, они заметили, что я жив, но не сочли нужным помочь. Спасибо хоть в яму не скинули. Лязгнула решетка, блокируя вход в пещеру, и я остался один.
Ветер шумел, убаюкивая. Как долго человек может выдержать на морозе, лёжа без движения? Протяну ли я сутки до следующего открытия ворот? Сейчас я даже благодарен демону за измывательства с холодом, и французу за две неудобные фуфайки. Смутно припоминаю, что главное в такой ситуации — не засыпать. Но как же хочется! Я так давно не отдыхал. Разум лениво пережевывал события последних недель, подмечая странности. Десятки, сотни разговоров с одними и теми же людьми в замкнутом пространстве, чужие лопающиеся мысли, пустые надежды. Стало теплее, наверное, моё тело превращается в сугроб. Когда я различил далекий скрип снега, решил, что начались слуховые галлюцинации. Но шум приближался и разделился на голоса: