Оккупация. Правда и мифы
Шрифт:
Некоторым партизанам удалось скрыться в высокогорье и избежать депортации. В результате в Чечне сохранилась преемственность традиции Сопротивления, а в Карачае, Балкарии и Кабарде она была в определенной мере утрачена.
Германские альпинисты из горно-стрелковой дивизии «Эдельвейс» вряд ли смогли бы установить на Эльбрусе флаг со свастикой без помощи проводников-балкарцев. И когда «Газават» в одном из первых номеров писал: «Над Эльбрусом гордо реет германское военное знамя — символ свободы народов!» — эти слова отражали подлинные чувства многих кавказских горцев. У них, в отличие, скажем, от украинских националистов, даже мысли не могло возникнуть, чтобы ориентироваться на помощь не Германии, а Англии и США. Ведь в колониях Британской империи тоже вели борьбу за независимость десятки
Немцев поддержало большинство крымских татар. Оккупанты открыли все мечети на полуострове и предоставили татарам самоуправление на уровне деревень и поселков. Религиозные преследования и насильственная коллективизация стали главными факторами, толкнувшими крымских татар на сотрудничество с оккупационными властями. Среди коллаборационистов оказалось немало бывших советских и партийных работников из числа татар. В большинстве татарских деревень не было немецких или румынских гарнизонов, а размещались лишь добровольческие татарские отряды, которые защищали свои поселения от советских партизан и участвовали в карательных операциях против них.
Среди «арийских народов» СССР активно поддерживали немцев калмыки. Представитель Центрального штаба партизанского движения по Калмыкии Рыжиков и его заместитель Шестинов докладывали 22 декабря 1942 года:
«Располагая большим количеством скота, шерсти и хлеба, оставленным на оккупированной территории… немец пока не трогает у населения скот и шерсть, заигрывает с калмыками и этим создает у части населения иллюзию «освободителя». Отсутствие же немецких гарнизонов в южных районах создает впечатление «полной автономии». Этому способствует абсолютное отсутствие агитационной работы среди населения, партийно-политических органов Калмыцкой АССР, ни в форме листовок, ни в форме живой агитационно-пропагандистской работы».
И среди крымских татар, и среди народов Северного Кавказа партизанское движение существовало еще в начале 20-х годов. Как признавалось в сводках ОГПУ, оно велось под лозунгами национальной независимости и отнюдь не являлось «уголовным бандитизмом».
Необходимо отметить, что среди сражавшихся против советских партизан было немало людей подневольных, насильно мобилизованных немцами. «Идейные борцы» преобладали только в Прибалтике, Крыму и среди народов Северного Кавказа. В большинстве остальных регионов значительная часть коллаборационистов шла на службу к оккупантам лишь затем, чтобы получить кусок хлеба, или даже по принуждению, под угрозой репрессий против родных и односельчан. В «Справке о провокационных методах борьбы с партизанами», составленной в Москве в 1942 году, утверждалось:
«Не имея достаточных резервов для борьбы с партизанами, в июле 1942 года немецкое командование приступило к насильственной мобилизации мужчин в возрасте от 20 до 35 лет в карательные отряды в районах Борисов, Бобруйск, Могилев. У каждого мобилизованного отбирается подписка, что если он не выполнит требований немецкого командования в борьбе против партизан, то его семья будет расстреляна. Из-за боязни уничтожения семей многие из мобилизованных с оружием в руках борются против партизан».
Точно так же жителям оккупированных территорий, чтобы не умереть с голоду, приходилось работать в открытых немцами учреждениях и на предприятиях. Подобный «бытовой» или «экономический» коллаборационизм был распространен очень широко. Яркую картинку раскола среди жителей маленького белорусского местечка Оболь в Витебской области дает партизан учитель А. Г. Семенов в письме своей жене Марии Фоминичне Золозовой и сыну Боре:
«Часть учителей пошла на службу к фашистам, как, например, из обольских пошли на службу Калашенко, Гарбуз, Баренфельд, Николаеня, Абраменко. Николаеня забыла про мужа и с самого начала войны гуляет с немцами. Буканов в партизанском отряде, а также много молодых учителей, например, Шнитко Женя, Лавренова А. Лавренова вышла замуж за командира
После войны многие из подобных коллаборационистов попали в лагеря.
Некоторым группам местных жителей удавалось добиться признания собственной автономии при условии уплаты фиксированного натурального налога и недопущения на свою территорию советских партизан. Например, жители нескольких деревень русских староверов под Полоцком, предводительствуемые неким Зуевым, разбили посланный немцами карательный отряд, после чего оккупационная власть признала своеобразную «республику староверов» с центром в деревне Саскорки. Здесь была восстановлена частная собственность и открыты староверческие церкви. При отступлении немецкой армии Зуев с частью своих людей ушел на Запад. Другие староверы остались и начали партизанскую борьбу против Красной Армии. Для этой цели немцы снабдили их оружием и продовольствием. Партизанские группы держались в лесах под Полоцком вплоть до 1947 года.
На территории России и Белоруссии возникло несколько подпольных организаций и партизанских отрядов, пытавшихся играть роль «третьей силы» и сражаться как с большевиками, так и с немцами. В апреле 1943-го уже упоминавшийся руководитель могилевского антифашистского подполья К. Ю. Мэттэ информировал Москву: «Зимой 41/42 г. в городе была создана нелегальная так называемая Боговская организация (руководитель Богов). Она распространяла свои рукописные листовки и призывала население выступить и против Гитлера, и против Сталина — за Россию. Сталин, говорилось в этих листовках, не может спасти Россию, а поэтому русский народ должен сам объединиться и бороться против немцев. Вскоре немцы арестовали более 50 человек из этой организации. Сразу в полиции поднялся большой шум, но вскоре сама же полиция постаралась замять это дело, часть арестованных была освобождена, а часть будто бы расстреляна…
Зимой 41/42 г. и летом 42 г. бывший преподаватель могилевского пединститута (теперь работник юридического бюро и судья при городском управлении) Орлов хвастался, что он является членом организации «третьего узла». По его истолкованию, «первый и второй узел — это Гитлер и Сталин, третий узел — это мы, за Россию».
Зимой 42/43 г. Орлов распространял среди своих знакомых брошюру размером в 90 страниц, напечатанную на гектографе. В брошюре говорится, что все русские люди должны бороться за Россию (но ничего не говорится о борьбе с немцами). Выдвигаются требования: долой евреев, долой Сталина, коммунистическая партия не должна быть господствующей партией, колхозы должны быть распущены, сельское хозяйство должно быть построено на столыпинской системе. Русская армия строится по типу царской армии. Церковь не отделяется от государства, устанавливается трудовая школа, признается примат сознания над бытием и т. д. Орлов пояснял, что эти брошюры были сброшены русским самолетом и что это является программой одной из коммунистических фракций. Эта фракция выдвинула ее как свою платформу к предстоящему XIX партсъезду На вопрос: а что будет, если Сталин не согласится с этими требованиями, Орлов ответил: «Тогда борьба за эти требования будет продолжаться».
На практике представителям «третьей силы» приходилось так или иначе солидаризоваться с одним из двух зол, против которых они собирались бороться. Только у Сталина и Гитлера имелись материальные ресурсы, без которых действия партизан были обречены на скорое поражение. Ведь в отличие от ОУН и УПА на Украине и развитой системы политических и военных учреждений в прибалтийских государствах, совсем недавно лишившихся независимости^ в России и Белоруссии не было никаких влиятельных организаций, альтернативных компартии. Советские партизаны, как правило, старались уничтожить руководителей тех, кто причислял себя к «третьей силе», а рядовых членов после соответствующей проверки влить в свои ряды. Немцы же либо ликвидировали такие отряды, либо стремились склонить их руководителей к коллаборационизму.