Оккупация
Шрифт:
Ивонина открыла папку…
– Вместе с отравившимися был бывший полковник московского УБОП Александр Матросов – здесь он у нас числится политическим беженцем, хотя в России его преследуют за взятки и злоупотребления по службе. У него есть паспорт гражданина Украины на имя Олександра Матросова. Так вот, он отравился вместе с Ющуком и Исуповым и был доставлен в Полтавскую областную больницу, а его машина попала в полицию и была осмотрена. И вот что в ней нашли… при осмотре автомобиля «Ниссан Патруль» номер АВ2346БК обнаружены и изъяты: автоматическая винтовка «Норинко», производство Китай, и девяносто патронов к ней, охотничий карабин «Вепрь 111», два магазина и сорок патронов типа «Экстра», автоматический пистолет «Вальтер» с дарственной табличкой «От министра внутренних дел Украины», два магазина и тридцать шесть патронов к нему. Также обнаружены документы на имя…
– Это ты мне для чего рассказываешь?
– Но…
– У тебя клиенты траванулись или их застрелили?
– Игнат Сергеевич…
– Стволы, как я понимаю, с документами. Так?
…
– Ну и разыскивай того барыгу, который Матросову водку продал. Что не ясно?
– Игнат Сергеевич. Мне кажется, что Матросов лжет.
– В чем лжет?
– В том, куда он ездил с Ющуком и Исуповым и зачем. У него в машине не было телефона, навигатор отключен. Они куда-то ездили. Куда-то, куда они не хотели, чтобы мы знали.
– И что? Это домыслы.
– А вот в машине полковника Исупова – в служебной машине, кстати – датчик геопозиционирования не был отключен… его вообще невозможно до конца отключить. И знаете, куда ездил Исупов?
…
– В Донецкую область.
– В АТО?
Ивонина победно улыбнулась.
– В нее. Я проверила по карте – он останавливался всего в десяти километрах от русской границы, и машина там стояла почти три часа. Потом поехала обратно, в Киев. А второй отравленный, Ильдар Ющук, – бывший боец БТН «Айдар».
Барышник покачал головой:
– Не вижу.
– Простите?
– Состава не вижу. Что ты, собственно, хочешь доказать?
…
– Что Матросов, предположим, купил здесь гражданство, нехило проплатив кому-то на Банковой? Что они ездили в Донецк? Что Исупов и Ющук, возможно, нечисты на руку? Что из всего этого следует-то?
– Игнат Сергеевич, я не верю, что полковник полиции из центрального аппарата просто отравился водкой.
– Э… вот тут ты напрасно. Знаешь… так обычно и бывает. Люди по-глупому гибнут… авария… отравился… под машину попал. Девять из десяти смертей именно такие.
– А если… если это десятый?
…
– Игнат Сергеевич, погиб наш коллега.
– Умер. Ты дело ювелиров сдаешь?
– Там все готово.
– Тогда у тебя есть время. Скажем… два дня. Или ты мне даешь что-то конкретное, на основании чего можно возбудиться. Или отписываешь материал как не криминальный.
– Поняла.
– Иди.
Еще с советских времен Киев, оспаривавший у Ленинграда звание второго по значению города державы, имел серьезную научную базу, здесь было размещено множество различных НИИ, от ядерных до сельскохозяйственных, работала Академия наук Украины. Сейчас все было разбито, разворовано, растащено, но кое-что еще оставалось. Тем более что в девяностые, когда еще не было такого страшного, беспросветного лиха и казалось, что вот-вот – и Украина воспрянет, в Украину переехало немало специалистов из республик Кавказа и Средней Азии, где наука в те времена совсем не была нужна. Как-то так получалось… Украина, несмотря на свою хроническую слабость, – казалась островком свободы, и люди ехали именно сюда…
Среди них был и доктор Вахтанг Тарамадзе, специалист от Бога, работавший в грузинской Академии наук и бежавший из Тбилиси во время войны, когда по президентскому дворцу в Тбилиси били пушки, стоявшие на проспекте Руставели. Веселое тогда было время…
Доктор Вахтанг встретил Анну приветливо, сразу закрыл дверь. Ему было под восемьдесят, и он по-кавказски галантно ухаживал за Анной, намекая на то, что его дед в восемьдесят пять еще пользовался вниманием женщин. Аня воспринимала это… возможно, и потому, что больше за ней и не ухаживал никто. После неудачного замужества она все больше превращалась в загнанную лошадь…
– Смотри… что с Грузии прислали.
С заговорщическим видом доктор поставил на стол оплетенную соломой бутыль.
– А!
– Что это, дядя Вахтанг?
– Мцарашени.
Она улыбнулась
– Напоить меня хотите, дядя Вахтанг?
– Какое напоить, Аня… это сок виноградный, в нем крепости-то – градусов пять-семь. Это солнце золотое, земля грузинская…
Выпили. Вино было действительно вкусное, легкое…
– Дядя Вахтанг… я хотела спросить у вас по образцам…
– Каким образцам, красавица?
– Образцам из Полтавы…
Доктор Тарамадзе внезапно посерьезнел.
– Нет там ничего.
– Точно?
…
– Точно…
Пожилой кавказец взглянул на Анну… и она внезапно поежилась… столь неожиданен и необычен был этот взгляд.
– Аня… послушай меня.
…
– Забудь это дело, в чем бы оно ни заключалось. Забудь и в голову не бери.
– Все так серьезно?
– Более чем.
– Тогда мне тем более надо знать.
– Там нечего знать.
– Есть, – упорно произнесла Анна.
Старый доктор долго молчал, потом налил себе полный бокал и молча, без тостов выпил. Налил еще один.
– Старый я дурак…
…
– Знаешь, Аня, я только тут, в Украине, верующим стал. Грехи думал замолить, да… ладно. Не замолить, видно, такое…
…
– Сколько человек так отравилось?
– Трое.
– Что с ними стало?
– Двое живы. Один умер.
– Сколько они выпили? Каждый.
– Говорят, что бутылку на троих.
– Они лгут. Если бы они выпили бутылку на троих, никого из них не было бы в живых.
Анна снова поежилась, как от сквозняка.
– Сколько же они выпили?
– Немного. Те, кто выжили… грамм двадцать-тридцать. Не больше.
– То есть пригубили.
– Да, одного бокала им уже хватило бы.
– Это был яд, дядя Вахтанг?
– Да.
– Какой?
Кавказец снова долго молчал. Потом заговорил.
– Еще при Советском Союзе в Тбилиси был институт. Он занимался болезнями растений… но это было только написано у него на вывеске. И был еще один институт, по изучению редких тропических болезней. В нем начинал работать я….