Окликни меня среди теней
Шрифт:
Что запомнила Джанет? Какие кошмары отныне будут мучить ее?
Джанет слегка нахмурилась:
– Я видела сон. Мы стоим перед алтарем. Горят свечи, и пастор объявляет нас мужем и женой.
– Это не сон, Джан, - губы плохо слушались Русова.
– Погляди на свою левую руку.
Джанет подняла руку, вытянула пальцы и долго смотрела на золотое кольцо. Потом улыбнулась:
– Это надо же! Значит, я и в самом деле теперь замужняя женщина.
Она уронила руку и снова нахмурилась.
– Я видела сон, - продолжала она.
– Я лежу на чем-то черном. Вокруг опять горят
Она не закончила, Русов торопливо заговорил:
– А это был сон. Точнее, кошмар. Поклонники Трехликого и в самом деле оглушили нас из парализатора, а потом затащили в свою церковь. Наверное, собирались совершить какой-то богохульный обряд. Но я подбросил одну штуковину, которая всех вырубила. А потом появился Грегори с подмогой.
– Хорошо.
– Джанет говорила по-прежнему без выражения, но лицо несколько прояснилось.
– Я видела еще один сон, очень красивый. Будто мы едем по мосту, а он превращается в радугу у нас за спиной.
Русов молчал, потрясенный.
– Это тоже сон, - сказал он наконец.
– Я видел такой же, только давно. Но я не знаю, что он может означать.
– Как странно, - тихо вздохнула Джанет.
– Мы видим одни и те же сны?
Ехали снова. Джанет пересела вперед и любовалась пейзажами. Постепенно стало вечереть, воды Миссисипи окрасились в розовые тона. Заброшенная дорога влилась в ухоженное шоссе, которое привело в город Галена.
Как и в Другом Доле, на улицах было мало машин и пешеходов. Но город отличался от других: гордые особняки неизвестных Русову архитектурных стилей, с колоннами и арками, стояли вдоль улиц. Здания были потрепаны непогодой, краска облупилась, но сумерки накрыли их милосердным покровом, и город смотрелся величественно. Наверное, так выглядели древние города Европы до того, как на них пролился тот адский дождь.
Ехали медленно. Джанет сначала заворожено смотрела в окно, потом стала поглядывать на Русова.
– Где мы будем ночевать?
– спросила она.
Русов подумал:
– Лучше где-нибудь на окраине, в мотеле. Чтобы быстро добраться до машины в случае нужды.
Джанет коротко рассмеялась:
– Ну что же, поищем мотель. Не помешает и кафе, надо перекусить.
Кафе нашли без труда. Легко нашли и мотель, город был кусочком прежней цивилизованной Америки.
Комната в мотеле как две капли воды походила на ту, где провели предыдущую ночь или скорее утро, только шторы другого цвета. Джанет сразу задернула их и ушла в ванную.
Русов остался ждать, чувствуя нарастающее смятение. Весь этот день после того, как Джанет очнулась от глубокого сна, одна мысль неотступно преследовала его. Он пытался прогнать ее, но та возвращалась, возбуждая и пугая одновременно. Мысль о том, что этой ночью он впервые будет близок с женщиной…
Джанет долго не было. Наконец она появилась - в халатике и с распущенными волосами. Она тоже выглядела смущенной, присела на кровать, робко положив ладонь на колено Русова.
– Это надо же. Я не думала, что у нас будет такая брачная ночь. В случайном мотеле, словно мы любовники и от всех прячемся.
Сказано было так рассудительно, что Русов рассмеялся. Нервное напряжение спало, он повернулся к Джанет и привлек к себе.
Его окутал волнующий аромат и щекочущее прикосновение женских волос, он нашел ее губы, и оба застыли, погружаясь взглядами во тьму расширившихся зрачков, несмело соприкасаясь языками. Джанет закрыла глаза, дыша все чаще. Русов тоже почувствовал, как сильно бьется его сердце.
Неожиданно Джанет отстранила его и легла на спину.
– Меня сейчас начнет трясти, любимый, - проговорила она, голос и в самом деле дрожал.
– Давай сделаем это поскорее. Только выключи свет.
Свет погас. В комнате стало темно, только на постели белело тело Джанет. Русов понял, что она распахнула халатик. Он торопливо разделся и лег рядом. Руки Джанет притянули его. Впервые, с чувством наподобие сладостного ожога, он ощутил ее нагое тело собственным телом: часто вздымающуюся грудь, напрягшийся живот, нежную мягкость внутренней стороны бедер. Лицо Джанет смутно виднелось на белизне подушки, глаза были закрыты, но руки неловко помогали Русову… И вдруг он вошел в нее - Джанет ойкнула, а Русов испытал потрясение всего тела, и затем умиротворение и покой.
Немного спустя Джанет попыталась выбраться. Русов сдвинулся и лег рядом.
– А знаешь, держать на себе мужчину тяжело, - сказала запыхавшаяся Джанет.
– Я как-то не подумала об этом. Думала только, что в первый раз будет больно.
– Тебе было больно?
– спросил Русов. Чувство необычайного покоя наполняло его, словно вернулся в родной дом после долгих странствий, оставив позади все тревоги этого мира.
– Чуть-чуть, - голос Джанет прозвучал ровнее.
– Сущая ерунда. Ну как, тебе было хорошо?
– Мне было приятно почувствовать тебя всю, - застенчиво сказал Русов.
– А потом все произошло как-то быстро. Но я знаю, что очень люблю тебя, Джанет. А как было тебе?
– Да никак, - со смешком отозвалась Джанет.
– Немного тяжело, немного больно. Но ты не огорчайся, Юджин. В умных книжках написано, что женщины начинают чувствовать удовольствие не сразу. Мне хорошо уже оттого, что хорошо тебе.
Она повозилась.
– Ну вот, мне опять надо в душ.
Встала и, поцеловав Русова в щеку, ушла. Русов остался лежать, наслаждаясь чувством покоя. Вернулась Джанет, легла рядом и обняла его.
– А у тебя были женщины раньше?
– спросила она.
– Нет, - сказал Русов.
– Да я и не любил никого до тебя. Только мать и сестричек.
Больше не разговаривали. Руки и теплое дыхание Джанет уносили Русова куда-то, словно ласковые волны незримого моря. Так, обнявшись, они и ушли в ночное странствие, о котором утром Русов не помнил ничего, осталось только ощущение легкости и света…
Когда он открыл глаза, Джанет была на ногах и уже одета.
– Нечего, - рассмеялась она, уклоняясь от рук Русова.
– Для любви у нас будет ночь. А сегодня я хочу доехать до Городов-Близнецов. Говорят, они из немногих, что остались, какими были до войны.