Окно Иуды
Шрифт:
Он быстро отошел. «Жизнь окончил Дэнни Дивер! Слышишь звонкий барабан? Полк построился в колонны, нас уводит капитан». [6] В атмосфере этого места есть нечто побуждающее людей морализировать в том духе, в каком эти строки пришли мне в голову. Впрочем, они тут же улетучились при виде Лоллипоп, блондинки-секретарши Г. М., которая пробиралась к нам сквозь толпу.
— Г. М. хочет вас видеть, — сообщила она.
— Где он? Что он делает?
— Думаю, в данный момент ломает мебель, — с сомнением отозвалась Лоллипоп. — Когда я с ним расставалась, он заявил, что намерен этим заняться. Но к вашему приходу он, вероятно, будет есть ленч. Вам придется пройти в таверну «Голова Мильтона» на Вуд-стрит в Чипсайде —
6
Стихотворение Редьярда Киплинга «Дэнни Дивер». Перевод А, Оношкович-Яцыны.
Г. М. знал дешевые забегаловки так же хорошо, как людей с дурной репутацией. Окна «Головы Мильтона», помещавшейся в маленьком переулке, выглядели так, словно их не мыли со времен Великого пожара. [7] Зато огонь в камине приятно контрастировал с мартовским холодом. Нас проводили наверх в отдельную комнату, где Г. М. сидел перед огромной оловянной кружкой пива и тарелкой бараньих отбивных. Заткнув за воротник салфетку, он жевал отбивную в стиле, который популярная кинотрадиция приписывает королю Генриху VIII.
7
Пожар, уничтоживший в 1666 г. значительную часть Лондона.
— Вот и вы, — проворчал Г. М., открыв один глаз.
Я молчал, стараясь выяснить его настроение.
— Полагаю, — не слишком злобно осведомился он, — вы не собираетесь оставлять дверь открытой? Или вы хотите, чтобы я умер от пневмонии?
— В прошлом, — сказал я, — вам удавалось разбираться в делах, которые выглядели безнадежными. Возможно, вам повезет и на этот раз.
Г. М. отложил отбивную и широко открыл оба глаза. На его деревянном лице мелькнула усмешка.
— Хо-хо! Значит, они думают, что загнали старика в угол?
— Необязательно. По-вашему, этот парень виновен?
— Нет, — ответил Г. М.
— И вы можете это доказать?
— Во всяком случае, собираюсь попытаться. Все зависит от того, насколько мои доказательства сочтут убедительными. — Старик был обеспокоен и почти не скрывал этого.
— Кто инструктировал вас по этому делу?
Г. М. провел рукой по лысине:
— Вы имеете в виду солиситора? Его нет. [8] Понимаете, я единственный, кто ему верит. Я жалею хромых собак, — виновато добавил он. Последовала пауза. — Более того, если вы ожидаете, что в последнюю минуту в зал ворвется скрываемый до тех пор свидетель и поднимет шум, выбросьте это из головы. В суде под председательством Рэнкина можно ожидать шума не больше, чем на шахматной доске. Все будет происходить спокойно — от одного хода к другому, как в шахматах, — и меня это вполне устраивает. Помните строки «Джона Пила»? [9] «От находки к проверке, от проверки к взгляду, от взгляда к убийству утром».
8
Как правило, защитник может появляться в Олд-Бейли только по инструкции солиситора. Но есть два исключения: «юридическая помощь» и «выбор подсудимого». В первом случае адвокат назначается судьей, когда у подсудимого нет денег нанять его. Когда юридическая помощь не предоставляется, подсудимый получает право выбрать любого защитника, имеющего право участвовать в суде. Разумеется, в случае Ансуэлла не возникал вопрос об отсутствии денег. Но так как он — как вскоре выяснится — отказался иметь дело с кем-либо, кроме Г. М., процедура фактически превратилась в «выбор подсудимого». Мне объяснили, что эта процедура хотя и нетрадиционная, но строго легальная. Обычный «выбор подсудимого» — одно из лучших свидетельств беспристрастия Центрального уголовного суда. Любой адвокат, даже самый знаменитый, должен защищать подсудимого, если будет им выбран. Для него вопрос чести приложить все усилия для защиты при гонораре ни более ни менее чем один фунт, три шиллинга и шесть пенсов. (Примеч. авт.)
9
Пил Джон (1776?–1854) — английский охотник и герой популярной народной песни XIX в. «Знаете ли вы Джона Пила?».
— Ну, желаю удачи.
— Вы можете помочь, — неожиданно заявил Г. М.
— Помочь?
— Заткнитесь, черт возьми! — рявкнул он, прежде чем я успел что-то добавить. — Я не играю в игрушки и не посылаю вас в тюрьму. Все, что я вас прошу сделать, — это передать одному из моих свидетелей сообщение, которое ни в коей мере вас не скомпрометирует. Я не могу сделать это сам и испытываю недоверие к телефонам с тех пор, как услышал, какую роль они сыграли в этом деле.
— Какому свидетелю?
— Мэри Хьюм… Вот ваш суп — ешьте и помалкивайте.
Пища была превосходной. Напряженность Г. М. постепенно ослабевала, и он пришел в сравнительно хорошее настроение, протянув ноги к камину и попыхивая сигарой.
— Я не собираюсь ни с кем обсуждать это дело, — снова заговорил Г. М. — Но если вы хотите знать что-то, не имеющее отношение к информации, которой располагает защита — то есть я…
— Да, — сказала Эвелин. — Почему вы стали заниматься этим делом в суде, а не обратились в полицию, если могли доказать…
— Нет, — прервал Г. М. — Это один из тех вопросов, на которые я не могу ответить.
— В таком случае, — сказал я, — если вы утверждаете, что Ансуэлл невиновен, вы можете объяснить, как настоящий убийца вошел в комнату и вышел из нее?
— Надеюсь, что да, сынок! Иначе как бы я мог вести защиту? — отозвался Г. М. — Думаете, я настолько туп, что взялся бы за дело, не имея альтернативного объяснения? Идею подала мне Мэри Хьюм, когда я зашел в тупик. Она славная девочка. Мэри Хьюм упомянула, что в тюрьме Джим Ансуэлл больше всего ненавидит «окно Иуды». Это все решило.
— В каком смысле? Вы же не станете утверждать, что убийца проделал какой-то фокус со стальными ставнями и запертыми окнами?
— Нет.
— Тогда как насчет двери? Они правы, утверждая, что дверь была заперта на засов изнутри и никак не могла быть открыта снаружи?
— Конечно. В этом они абсолютно правы.
Мы выпили пива.
— Я не говорю, что это невозможно, так как вам приходилось и раньше находить объяснение подобным вещам. Но если это не какая-то техническая уловка…
— Нет, сынок. Я имел в виду то, что сказал. Дверь и окна действительно были надежно заперты изнутри. Никто не орудовал скрепкой, чтобы отпереть их. К тому же вы слышали, как архитектор заявил, что в стенах не было ни пустот, ни щелей, ни даже крысиной норы. Повторяю, убийца вошел и вышел через «окно Иуды».
Эвелин и я посмотрели друг на друга. Мы оба знали, что Г. М. не просто создает тайны — он открыл нечто новое и тщательно это обдумал. «Окно Иуды» звучало зловеще, но не вызывало конкретных ассоциаций. Можно было представить себе только темную фигуру, всматривающуюся в окно.
— Но если эти обстоятельства соответствуют действительности, — сказал я, — то такого просто не может быть! Окно либо есть, либо его нет. Если опять же вы не имеете в виду какую-то особенность в конструкции комнаты, которую не заметил архитектор…
— Нет, сынок, и это самое странное. Комната ничем не отличается от любой другой. «Окно Иуды» есть в вашей комнате, в этой комнате и в каждом зале суда в Олд-Бейли. Беда в том, что его немногие замечают.
Не без труда Г. М. встал, подошел к окну, дымя сигарой, и уставился на крыши.
— Но сейчас у нас есть работа, — продолжал он. — Кен, я хочу, чтобы вы доставили письмо Мэри Хьюм на Гроувнор-стрит. Просто получите от нее ответ «да» или «нет» и сразу возвращайтесь. Мне нужно, чтобы вы присутствовали на продолжении заседания, так как они собираются первым вызвать Рэндолфа Флеминга, а у меня к нему несколько важных вопросов насчет перьев. Если вы будете внимательно следить за показаниями, то поймете, где я собираюсь найти моих свидетелей и почему.