Окно в Полночь
Шрифт:
— Таким, как я? — переспросила иронично. — Но я же обычный писатель! Причем, — и покосилась на сопящего Муза, — весьма бездарный.
— Потому что ты не писатель, — саламандр смотрел на меня в упор. — Ты — писец. Твое дело — не красивости писать. А открывать двери в другие миры. Слышать зов тех, кто нуждается в помощи. Протягивать им руку и пробивать дорогу сюда. Те образы, которые ты видишь, Васюта, — это не выдумки. И не игры твоего разума. Это реальность других миров. Существующих.
Я села на табуретку и тоже посмотрела на него в упор:
— А можешь доказать, что они существуют? —
— А кто докажет, что нет? — улыбнулся он.
— Но я уже написала три книги, и ни одно существо из них не вылезло! — у меня таки нашелся аргумент.
— А то, что лезет теперь, не в счет? — уточнил Сайел, и Муз одобрительно крякнул.
— Лезет?.. — мне стало нехорошо. Я сглотнула, вспоминая собственное отражение в зеркале. — То есть… он сюда лезет?..
— Через тебя. К тебе. За тобой, — он дословно повторил сумбурное предсказание Серафимы Ильиничны.
Я нервно заерзала:
— А… зачем?
И поняла сама. За тенью. Ему же, гаду, тень нужна! А тень, по полуночному фэн-шую, — это сущность, чужеродный дух. Я, конечно, не дух, но… Черт. Могу им стать. Только нафига, если он свою добыл? Если на первый сон ориентироваться, с которого все началось, — то точно есть. Или одной тени мало? Или он все-таки от света спасается?.. А этот, с собакой, за что на меня напал? Если мы такие полезные, как говорит саламандр… А такие ли писцы полезные?
— Что-то я путаюсь… — призналась смущенно.
— Про Эрению легенду расскажи, — засуфлировал Муз. — А то ей сейчас станет плохо, а нам потом — еще хуже.
Сайел кивнул, соглашаясь, но сказать ничего не успел. В моей сумке громко и знакомо заверещал сотовый. Валик? На работе скучно стало, что ли? Я невольно посмотрела на часы. Пол-одиннадцатого. Или уже ушел из редакции? Странно, ведь Гриша обещал ему веселую рабочую ночь…
Глава 3
«Но в час, когда полночь погасит краски,
Бывший Пьеро поменяет маски…»
(«Агата Кристи»)
Я извинилась, отцепила Муза от косы, ссадив его с плеча на стол, и пошла в коридор.
— Привет, Вальк. Не спится на работе? Уже ушел? А что Гриша и новогодние поздравлялки? Не, я согласна, что им там самое место… А дома чего не спится? Не дома? А где? Здесь? — удивилась я. — А зачем? Ах, прочитал… И что, так не терпится отругать? Но ведь завтра же можно на работе… Куда? Не хочу я на улицу, там холодно! На чай поднимайся и не выпендривайся! Нет? Тогда давай искать консенсус. Ты не любишь мою хату, я — мороз, где середина? В подъезде? — я хмыкнула. — С пивом? Вспомним молодость? Не, ты моих соседей не знаешь… А я знаю и связываться с ними не хочу. А машина? Ты — и без машины? — не поверила. — Ты? Пешком шел? Аж двадцать минут? Когда это тебя третий этап квеста останавливал? Ты же полдня ее греть будешь, чтобы десять минут до магазина проехать! Не-не, я не стебусь… — я помолчала, посмотрела на прожженные лыжные штаны, завернутые в пакет на выброс, и решилась: — Ладно. Но ненадолго! Как замерзну — сразу домой пойду! Не хочу закаляться, я себе такой нравлюсь! Термос? Возьму. Ну… минут десять. Угу.
Вот приспичило… А мне любопытно. Прежде он читать не соглашался. Идеи новых историй выслушивал — на работе в аське особенно, а после замечал, что я фигней страдаю. И, чем дома за компом чахнуть, лучше бы на лыжи встала. И зерно истины в его словах имелось. Но попробуй, оторви меня от процесса, когда новая идея посетила, а на улице — мороз. Но — новая ли?..
— Васюта, не ходи, — подал голос саламандр.
— А ты не командуй, — я быстро переоделась, натянув прожженные «лыжники». Все равно никто не увидит. А я не замерзну.
— Здесь ты в безопасности, — напомнил он про «пса».
— Там — тоже. Не одна же буду. Да и чего мне бояться?
— Останься и дослушай, — встрял Муз серьезно.
— Вернусь и договорите.
Что меня так непреодолимо тянуло на улицу? Пожалуй… крыша. Она и сейчас там — в реальности, привязанная к Валику с его «бордами» и «отвертками», к работе и сибирским холодам. К настоящему. К нормальному и привычному настоящему. Глядишь, поболтаю немного с другом, перезагружу мозг — быстрее вникну в объяснения своих… сущностей. Наверное.
Под неодобрительными взглядами я быстро разогрела в микроволновке остатки сбитня, слила их в термос, обулась, надела лыжную куртку и поспешила на улицу. Ладно, ради их и своего спокойствия не буду уходить далеко от подъезда… Я открыла «отмерзшую» дверь и поежилась. Хоть ветра нет…
— И снова здравствуйте! — я встала на цыпочки и чмокнула Валика в щеку. — Чему хмуришься? Замерз? Сбитень будешь?
— Позже, — отмахнулся он.
Вот где в этом мире справедливость? Почему он никогда не мерзнет? Даже в минус сорок бегает без шапки и перчаток, пижон. И всегда горячий. И хоть бы раз поимел совесть и простыл, зараза…
— Пошли, пройдемся? Обдумаю кое-что.
— В смысле «обдумаешь»? — переспросила я озадаченно и привычно взяла друга под руку, сунув ладонь в карман его пуховика. — А по пути не думалось? И ты пришел пешком, на ночь глядя, вытащив меня из хаты, чтобы подумать?
Да, за сноуборд и грядущие синяки я буду мстить. Обстоятельно, долго и с удовольствием. Ибо в «лягушатнике» он со мной возиться не будет. Час проинструктирует и на такой склон затащит, на котором шею сломать проще, чем уцелеть. Экстремал, блин.
Валик добродушно усмехнулся в ответ:
— Вась, а ты ядом не захлебываешься, потому что на меня его сливаешь?
— Исключительно в лечебных целях, — заверила я, подстраиваясь под широкий шаг. — Для закалки иммунитета.
— Да-да, точечный массаж по болевым местам, и все пользы для…
— Вальк, ты же не об этом поговорить пришел! Не тяни время! В отличие от тебя, я без подогрева и замерзаю очень быстро!
— То есть просто прогуляться не канает?
— Ты же «жаворонок». И в десять вечера уже спишь, или на работе, или дома, или где придется. А сейчас уже двенадцатый час поди, — черт, домой пора бежать, пока «обмороком» не накрыло… — У тебя пятнадцать минут. Остальное завтра в аське обсудим, все равно работы не будет.