Окно в Полночь
Шрифт:
— Игнат Матвеевич? Добрый день, это Василиса! Узнали? Ну и что, что голова болит, все равно день добрый! — заговорила бодро. — Нет, не на сегодня. На завтра. Во сколько? В пять? Хорошо. Куда? Хорошо. Буду. Но опоздать могу. Ага, дежурные пятнадцать минут. А сколько стоит? Вводный бесплатно? Да-да, и вас с наступившим!
Итак, завтра в пять иду наводить мосты с дедом. Знает ли он, кто я? Наверняка. И я почти уверена, что обе эти встречи — у кофейни, и у больницы — случайностью не были. Уж больно лицо знакомое. Наверняка мелькал рядом постоянно, только я не замечала слежки, погруженная в свои истории.
Купив лекарства и свечки, я потопала домой, строя планы на оставшийся день. Прогулялась, и похмелье почти отступило, и голова начала соображать. Поем и напишу Альке. И нарисую схему. Ага, сюжетную — по собственной жизни. Чтобы разобраться в том, кто от меня чего хочет. Не то запутаюсь и впаду в ступор. А мне туда нельзя. Соображать и быть в курсе дел мне нравится больше.
А дома ждал скандал. Сайел тусовался в коридоре и напоминал растревоженного огнедышащего дракона. Которого незваный герой уколол в… хвост с криком «Гони бабло!». А дракону развернуться и ответить размеры пещеры не позволяют. Словом, саламандр огромным и искрящимся комком пламени сновал по прихожей. Вернее, толкался от стенки к стенке, царапая потолок. Из раздувшихся ноздрей валит дым, волосы дыбом, по полу… хвост бьется. Пепельный. Осыпающийся. И снова отрастающий. Я как это чудо природы увидела, так про все забыла. Вот он какой, северный олень! И хвост-то сбрасывает, как обычная ящерица! Только та — от страха, а этот…
— Ты где была?! — зашипел сходу. — Куда одна поперлась, идиотка?! Дважды чуть не прибили, а тебе все мало?!
— А бог троицу любит, — я мудро проигнорировала «идиотку», ибо… грешна, да. И он, хвостатый и огромный, такой интересный! Аж историю о нем написать захотелось.
— Да я тебя сейчас сам!.. — рассвирепел он и руки-клешни растопырил. С ладоней полился водопад белых искр, как у сварщика при работе.
Черт, а приятно, когда за тебя волнуются!
— Пойдем — выйдем? — предложила весело. — Здесь ты в проигрыше! — и посмотрела на него вдумчиво: — Кажется, с подарком тебе я ошиблась…
— С каким подарком? — Сайел удивленно уменьшился, сжал в кулаках искры и опустил пепельный хвост.
— Вот этот, — и кинула ему пакет со свечками. — С наступившим!
Саламандр, учуяв воск и на ощупь подсчитав «приход», сдулся до прежнего тощего состояния. И к груди пакет прижал с такой довольной рожей, что я умилилась. Наркоман и пять кило дозы… Его взгляд стал предвкушающим, темным и совершенно пьяным.
— Я тебе под елкой тоже оставил… — пробормотал невнятно. И рванул к кухне.
— Куда? Собирай свои свечки и перебирайся в гостиную! И так есть негде, весь кухонный стол занял!..
Он покладисто забегал туда-сюда, перетаскивая свое имущество, а я разулась, разделась и пошла за пылесосом. Искрил Сайел безобидно, а вот пепла с него насыпалось — как со штабеля дров. И только после уборки, мужественно преодолев похмельную тошноту, приняв дозу лекарств и пообедав, я нырнула под елку за подарками. И первым делом заприметила новый сверток. Развернула осторожно «обертку» — старые, пожелтевшие газетные листы — и онемела от изумления. Ровно на три секунды.
— Сай, ты что, спер у деда последние главы бабушкиной истории?!
— Не спер, а позаимствовал, — довольно хмыкнул из гостиной саламандр, гремя подсвечником. — Потом верну.
— Но Иннокентий Матвеевич сказал… — я повертела в руках папку.
— Правильно сказал. У наших писцов был зарок — не писать историю так, как ее «рассказывают». Иначе приходящие существа получали над писцом власть. В историю обязательно нужно вносить свое, и чем больше — тем лучше. Тогда писец получает власть над теми, кто приходит. Но я подумал… Ты блондинка, Васюта, но блондинка неглупая. Придумаешь, как справиться с изначальным. И тебе нужно знать его прошлое. Изменить не сможешь — сил не хватит. Он — маг, а ты — его отражение, ты изначально слабее. Но вот слабые места нащупать и по болевым точкам пройтись…
Я улыбнулась и осторожно свернула газету рулоном. Да, массаж по болевым точкам — это мое. И на душе стало спокойно и очень легко. Конечно, я что-нибудь придумаю…
— Сай, иди сюда!
— Зачем? — насторожился он.
— Затем! Не то сама приду и будет хуже!
Он появился в кабинете, возмущенно искря:
— Я же для тебя и как лучше!.. И…
— Спасибо, — я чмокнула его в щеку, — буду должна еще пару пакетов свечек!
Саламандр покраснел, и взгляд стал хитрым:
— А что там с «хуже будет»?
— Не борзей! — предупредила весело.
— Жаль!.. — вздохнул и протянул мне зажигалку.
Забавный ритуал, но я привыкла. Почему-то сам он новые свечи никогда не зажигал. Как и старые. Постоянно меня просил.
— Традиция, — пояснил охотно, пока я ползала на коленках по ковру, зажигая свечу за свечой. — Это как у вас… гостей надо кормить, да? Гостей сажают за стол, о них заботятся, меняют блюда, чай наливают. А у нас — силу предлагают. Плюс мы запоминаем руку, зажигающую пламя. На всякий случай. И, Васют… не ходи никуда одна, ладно? Задуй свечи — я проснусь. Не рискуй.
— Не буду, — пообещала почти честно. — Я тоже в спячку уйду. В дневную. Только будильники поставлю.
Сайел посмотрел на меня внимательно, ложь не распознал. И не распознает. Работа в фальшивой среде СМИ быстро научила носить маску. Очень естественную и искреннюю. Это с виду мы дружные и общительные ребята… Хотя нет, мы дружный, очень дружный коллектив. Но газета — есть газета, это творческое гнездо черных сплетников. Узнают одну крошечную правду — и через час по аськам такие небылицы расползутся, и хорошо, если на день… И в жизни потом не отмоешься.
— Разбудишь к полуночи, — решил он и нырнул в свой цветок.
Последний распустил вьющиеся щупальца по потолку всей квартиры. Сияющие «лепестки» пробирались меж стеллажных полок, ветвями плюща обвивали люстры и гардины, сползали по шторам. Я восхищенно цокнула языком. Однако я его откормила… Но недавний флешмоб того стоил. Надо записать зарисовочно, уж больно красив в гневе, ящер. Но прежде… Прежде надо во времени сориентироваться. Сейчас почти четыре. А вечером надо поспать хотя бы часа три. Значит, до восьми развлекаюсь, а потом успокоительное — и в постель. Нам бы ночь простоять да день продержаться, да.