Окно в Полночь

Гущина Дарья

С Валиком все более или менее ясно. Он «редакторский». А вот «парень с собакой»…

— Не мои, — заверил двоюродный дед. — Мои — на поводке, крепко держу и самодеятельности не допускаю. А пугать тебя без толку, — и, встав, прошелся по кабинету. Остановился у окна, сунув руки в карманы, и неожиданно спросил: — Ты цвета различаешь?

— Да, — я сразу поняла, о чем речь. Сайел тоже на цвете сущностей акцент делал.

— Дома сущности есть? — он повернулся.

— Есть. Птеродактиль. Красный. А что?

— Красный — дусин цвет, — Игнат Матвеевич тепло улыбнулся. —

Цвет ее силы. Она его обожала. И все сущности, которых она выпускала, были красного цвета. Кроме высших, саламандров. Но и в них заметен красный, когда сильно злятся. Цвет сущности — как подпись. По ним можно вычислить писца. Тебе. Мы-то их видим… обычными. Прозрачными и бесплотными. Явный облик имеют только высшие, а остальные… тени себя прежних.

Так-так…

— Но цветов-то всего…

— А оттенков — больше, — он присел на стол напротив меня. — Со временем ты их научишься различать. Моя сущность какого цвета?

— Серебристая, — я присмотрелась, — серебристо-зеленая.

— И плюс еще пять оттенков, — дополнил двоюродный дед. — А нападавшие — какого цвета?

— Зеленые. С серебристым отливом, — я невольно запнулась и посмотрела на своего собеседника. И Валик… Его сущность — тоже зеленая! А было ли серебро… Сейчас и не вспомню. Нападение — как в тумане. Надо его рассмотреть получше, когда в следующий раз в «гости» нагрянет. А он точно нагрянет.

Я нервно расправила смятые крылышки самолетика. Зеленые… Черт. Неужели все трое — от одного писца? Неужели… не «герой»?.. Он, если по цвету силы судить — по тем же глазам… фиолетовый. Вернее, ядовито-сиреневый. Как и сущность, от его ключа которая. А если не он, то кто?

— Жаль, оттенки не видишь, — Игнат Матвеевич задумчиво покусал губу. — Жаль, Васек… Быстро бы нашли и… обезвредили, если писец — из местных. Я на всех, с кем встречался, собирал досье с цветоподписями. Жаль…

— А этот не тот, который и вашу сущность… нашел?

— Вряд ли, — покачал головой мой собеседник. — Тот, кто дал мне защитника, умер, — он отвернулся, скупо добавив: — и очень давно. Слабый летописец был. Всего пару низших сущностей добыл, и одна — при мне. А на тебя напали двое, скорее всего, — серединных… Кстати, кофе будешь?

Спохватился… За окном стемнело. Должно быть, уже поздно.

— Нет, я… домой, — и смутилась под веселым взглядом.

Игнат Матвеевич хмыкнул и съязвил:

— Да-да, ты же «в опасности!», — и голубых глазах засветилась озорная улыбка: — Владлен — старый мараматичный параноик. Сидит дома в четырех стенах, в окружении дусиных сущностей, а сам — и собственной тени боится. И всегда боялся.

— А сущности обязательно… привязывать? — я встала с дивана и украдкой потерла отсиженное место. Должно быть, уже очень поздно…

— Обязательно, — Игнат Матвеевич подал мне шубу и помог одеться. — Или к человеку, или к месту. Черная саламандра, которая за дверью мечется, привязана к Владу. Если их не привязывать, если на них не влиять через «поводок», если не направлять… нехороших дел натворят и исчезнут без следа.

Интересно, а к кому привязан Сайел? К хате и подсвечнику или к человеку?.. Я обмотала шею шарфом и перекинула через плечо сумку. Посмотрела на двоюродного деда и не нашлась, что сказать. Только покраснела почему-то. Вроде, и не виновата, но… вроде, и виновата. Пофиг, чьи планы воруют его сущности. А вот за родных я боюсь. И ведь подозревала в нехорошем…

— Помощь нужна будет — только скажи, — он снова тепло улыбнулся. — Ты — семья, Васек. И… маме привет.

— Но почему вы решили, что братья виноваты?.. — я все же решилась уточнить.

— Потому что мы по очереди ее охраняли, — двоюродный дед замкнулся, посуровел. — Потому что… она обезумела. Неделю бредила — на час приходила в себя. И садилась писать. И опять в безумие впадала. И Влад с Кешей… не досмотрели. Упустили. Она сбежала. И… все.

— За мной вы тоже… смотрите?

— Обязательно, — кивнул он и заразительно улыбнулся. И вновь стал серьезным: — Не только в семье может быть драка за писца. Среди семей писцов случается… раздел сфер влияния. Понимаешь?

— Нас так легко вычислить? — стало жарко, но уходить я не спешила. Уж больно предмет разговора волнующий.

— Ключ писца виден не только членам семьи. Но и «коллегам». Вычислить — трудно, а вот случайно заметить — просто. Ты конкурент, Васек. Конкурент другому писцу, который тоже хочет… власти над миром.

Я кивнула. Слона-то я и не приметил… Эта деталь от меня ускользнула. И деталь крайне неприятная.

— Ну, беги, Васек, — и Игнат Матвеевич чмокнул меня в макушку. — Визитку не выбросила? Звони, если что. И если ничего — тоже.

— Спасибо вам, — я улыбнулась.

— Увидимся! — подмигнул он. Вручил мне самолетик и открыл дверь.

Ауша посмотрела на Игната Матвеевича с подозрением, но промолчала, зато он ухмыльнулся саламандре нагло и довольно. Детский сад — штаны на лямках… Таки делят сферы влияния. На меня.

Двоюродный дед, весело насвистывая, закрыл дверь, а я иронично посмотрела на взъерошенную Аушу:

— Значит, присматриваешь?..

Она независимо вздернула подбородок:

— Что поделать, если я заметная? — и заискрила тьмой.

Строгий офисный прикид скрылся под короткой серебристой шубкой, туфли сменились замшевыми сапожками на километровой шпильке. Длинные распущенные волосы перехватил алый шарф, а скромный дневной макияж стал вечерне-ярким. Я невольно залюбовалась. Потрясающий типаж! Готовый образ. Яркий, броский и с легендой о саламандровой силе. Хоть сейчас главной героиней делай и за книгу садись… И главный герой уже есть, кстати.

— Идем, Васют? Провожу.

Я глянула на Аушу искоса и завистливо вздохнула про себя. Эх… И почему я такая мерзлявая — лишь бы укутаться, и никакой красоты? И не Прекрасная, и не Премудрая — ничего от сказочной тезки не досталось… Нечисть вредная, верно Гриша говорит… Но ничего-ничего, и у нас в Сибири весна иногда бывает. Только вот повода распускаться больше нет, но… В общем, да. Придумаю. Приведу в порядок новую жизнь и отпущу крышу в полет. Ей давно и не сидится, и не лежится, и не стоится. Да и мне тоже.