Окно ЗАМа
Шрифт:
Катя поморщилась. Из курсов истории и экономики она, разумеется, прекрасно знала определения терминов «зарплата», «кредит» и «деньги», более того, она даже имела некое смутное представление о том, что это такое на деле, а не в виде букв на экране, поскольку человечеству удалось избавиться от этих устаревших пережитков прошлого не так и давно. По меркам истории – словно бы еще только вчера. Тот же Казарцев застал время, когда он получал зарплату и вынужден был платить деньги за все причитающиеся ему по закону вещи, абсолютно необходимые для продолжения жизнедеятельности. Нынешнему поколению тех, кто родились и выросли в эпоху, свободную от денег, казалась дикой сама мысль о необходимости платить, чтобы продолжать жить, и чем больше ты заплатишь, тем длиннее и качественнее будет твоя жизнь. Чем больше у тебя в кармане или на счету будет этих пресловутых денежных знаков, тем ты значимее в глазах общества. Катю передергивало от одной мысли, что еще совсем недавно человечество жило по законам диких джунглей и считало такое положение вещей не просто нормальным, а единственно возможным, и даже готово было с оружием в руках защищать свои привилегии. А вот поколение Казарцева наверняка до сих пор не могло поверить своему счастью и еще просыпалось по ночам от кошмаров о том, что прежние времена вернулись, а нынешняя радужная утопия разрушена и растоптана теми, кто снова захотел себе привилегий, яхт, дворцов, золотых унитазов и власти. Возврат к прошлому был принципиально невозможен, каждый в обществе понимал это, хоть далеко не каждый и знал причины как этой невозможности, так и странной уверенности в ней.
Катя прошла в переднюю часть трейлера и плюхнулась на диван.
– Маршрут построен, ты можешь садиться за руль, – послышался голос ИИ.
– Что, прямо вот так сразу? Может, я хоть осмотрюсь пока? Ну вещи там разложу, – и Катя махнула головой в сторону лежавших на полу пакетов.
– Хорошо, начнем обучение на трассе. Сейчас автомобилями пользуются не так часто, там у тебя будет возможность набить руку. Главное – не покалечить наш чудесный трейлер.
– Перехватишь у меня управление в случае чего, делов-то, – буркнула Катя и принялась копошиться в пакетах.
Скоропортящиеся продукты предусмотрительный робот сразу положил в холодильник, остались только крупы, консервы, одежда, бытовая химия и снаряжение для путешествия по джунглям. Они не стали делать слишком больших запасов, построив маршрут таким образом, чтобы по пути заскочить еще в несколько распредцентров. И к обеду трейлер стартовал из склада нью-йоркского распределительного центра на запад прямиком к тихоокеанскому побережью.
Глава 5
Ее тянуло сразу начать делать заметки, едва только трейлер вырулил на почти пустое шоссе. Слева и справа от дороги простирались не вполне привычные для старой Америки совсем еще молодые, но уже бодро рвавшиеся ввысь леса – лиственные, хвойные, смешанные. Рощи, кущи, перелески… До города было всего несколько десятков километров, на аэротакси путь не занял бы и пяти минут, но трейлер, способный разгоняться всего лишь до 250 км/ч, ехал медленно и в некотором смысле основательно, словно бы оставляя свой след на пустынном шоссе, а скорее – просто позволяя Кате осмотреться, впитать в себя мир нового континента.
Из старых фотографий Катя неплохо представляла себе, как выглядел Нью-Йорк прошлых лет – узкие трассы, зажатые в тиски бесконечно высоких небоскребов. За это город любили и ненавидели одновременно. И с этой особенностью расставаться жителям было сложнее всего. С рождением общемировой коммуны культурологически страны и нации так или иначе все равно сохранили свою идентичность, хоть государственные границы и были стерты не только физически, но и в умах людей. Многие пожелали сохранить облик своей родины в первозданном виде, кто-то даже отказался переезжать из квартир в небоскребах в куда более приятные и комфортные домики на природе. В результате исторические центры, представлявшие определенную культурную ценность, были сохранены. Таких, правда, во всем мире нашлось не так много, и на общую картину расселения они никак не повлияли. В общей своей массе люди без тени сожаления расстались с халупами в многоэтажках да и с самими многоэтажками. Города как таковые вообще ушли в прошлое за исключением редких туристических достопримечательностей прежних лет. Тем интереснее было неспешно ехать в трейлере, развалившись на диване, и наблюдать за проплывающими мимо небоскребами, в которых все еще продолжали жить люди. Катя исколесила почти всю Европу, побывала в некоторых областях Африки, летала даже в Китай и Японию. В последних двух не сохранилось ни одного небоскреба. За долгие годы тесноты люди впитали в себя ненависть к этим коробкам, а потому при первой же возможности уничтожили их все до единой. В конце концов, почти совершенно безлюдные прежде земли Сибири позволяли свободно расселить в них и довольно внушительное население бывшего Китая. Никто больше не воспринимал это как покушение на имперскую собственность, все стремились лишь к свободе, покою и знанию.
По этой причине небоскребы Катя видела впервые в жизни, и у нее захватило дух от их безмерной высоты, хотя тоже сохранившаяся до сих пор в Арабских Эмиратах башня Бурдж Халифа, оставляла даже эти высотки далеко внизу. Но когда еще доведется побывать в Эмиратах? А Нью-Йорк – вот он, огромный и удивительный. В нем больше не было шума, пробок, не замолкающих воплей сирен и надсадного гогота негров. Он не то чтобы опустел, а словно бы остепенился, перестал спешить, гнаться за давно потерявшей свою ценность американской мечтой, словно бы достиг всего, к чему стремился, и почивал на лаврах – в самом прекрасном значении этой весьма двусмысленной фразы.
Катя щелкнула пальцами, и перед глазами ее ожила голограмма. Она повела пальцем, выбирая функцию камеры, и тут же вызвала выбранный в списке контактов номер. Через минуту перед ней всплыла заспанная фигура Казарцева.
– Катя, сейчас пять утра! Что-то случилось? – взволнованно пробормотал он, прикрывая ладонью неконтролируемый зевок.
– Я в Нью-Йорке, Михаил, – мечтательно протянула Катя и протащила пальцем голограмму на 360 градусов вокруг себя, позволяя собеседнику как следует рассмотреть окружающую реальность.
– Что-то случилось? – брови Казарцева озабоченно сдвинулись к переносице. – Хотя… понимаю, разница во времени. Вы наверняка не учли ее.
– А, да, извините, – моментально нашлась Катя и виновато опустила глаза. – Можно перезвонить вам позже?
– Да ладно уж, ерунда. Я нигде не работаю и имею возможность отсыпаться круглыми сутками. Заслуженный отдых, понимаете ли.
– Решила махнуть в Америку. Прокатиться на трейлере по всему континенту. Надоела дорожная суета.
– Захотелось дорожной романтики? – мягко улыбнулся Казарцев, поднимаясь с постели и направляясь на кухню.
– Я начала читать записи Меркулова, – резко сменила вдруг тему Катя. – Насколько я поняла, вы были посвящены во все его исследования. И наверняка в курсе существования прибора ЗАМ-1, про который он много писал до августа 1991 года. Эта его разработка… она вообще никак и ни в чем не проявила себя? Он просто положил ее на полку? А то ведь все его записи только о ней. Интересно было бы узнать, что с ней стало.
Казарцев как-то странно пожал плечами и криво усмехнулся.
– Я не физик и в таких вещах понимаю слабо. Знаю, что он был очень увлечен идеей создания искусственного интеллекта. Захар считал, что только машинный разум способен вывести наш род на новый виток эволюции, сделать из нас принципиального нового человека, вытравить из нас джунгли.
– Джунгли?
– Ну, соперничество, борьбу за территорию, самку или самца, жажду накопления, преклонение перед сильным, презрение к слабому, желание иметь больше других и все в таком духе. Он был убежден, что все это наносное, не имеет отношения к инстинктам и вполне может быть скорректировано. Он верил в человечество.
– И он не ошибся!
– Ну, по большому счету, да. Все его прогнозы так или иначе оправдались. Именно ИИ и помог нам создать тот мир, что ты видишь сейчас за окном своего трейлера. Кстати, как тебе Нью-Йорк?