Око Дракона
Шрифт:
Он слизал капли, стекавшие ему прямо в рот. Обрадовался такому виду дармовой манны небесной. Стюардесса, ужасно покраснев, стала быстро и многословно извиняться. Кончилось тем, что она в качестве компенсации за «стресс», перенесенный Гуруджи, налила ему дополнительную порцию коньяка в стаканчике. Но Гуруджи, по своему поняв эту процедуру и узрев на коляске стюардессы также и другие бутылки с разнообразными напитками, вцепился в самую большую из них. После чего искренне, от души поблагодарил вконец растерявшуюся девушку.
Когда Валентина и Иванки проснулись, они увидели следующее.
Так что, когда самолет мягко шел на посадку вдоль Критского берега в аэропорт Гераклиона, Гуруджи уже был вполне «теплым». Хлопнув на прощанье «огорчившую» его девушку-стюардессу по попке в знак того, что он на нее не сердится, Валдис первым ринулся к выходу, едва самолет приземлился.
Валентин, Иванка и слегка пошатывавшийся Гуруджи с бутылкой Наполеона в руке, спустившись с трапа самолета в этот теплый, солнечный и гостеприимный, как им казалось, мир приключений, медленно продвигались сквозь толпу пассажиров, заполнявших зал аэропорта «Никос Казандзакис».
Валентин отобрал у Гуруджи бутылку, задумчиво повертел в руке (Валдису явно хватит на сегодня, а коньяк — ну не выбрасывать же!), заткнул вместо пробки какой-то бумажкой и спрятал в свой пакет.
Гостиницу они заказали загодя. У Иванки сохранилась прошлогодняя визитка гостиницы на берегу залива Мирабелло, где она останавливалась в прошлом году.
Они без хлопот нашли машину, которую прислал за ними хозяин апартаментов.
За рулем был сын хозяев.
— Как дела, Янис? — первым делом спросила его Иванка. — Народа сейчас много?
Грек засмеялся:
— Во-первых, рад, что вы нас помните. А народа — сколько бы ни было, для вас — всегда место найдется. Надолго к нам?
— Пока еще не определились…
Минут сорок они ехали вдоль моря по серпантину дорог, взбираясь с террасы на террасу. Гуруджи благополучно похрапывал после возлияния в самолете. Валентин во все глаза наблюдал необыкновенную синеву, разлитую вокруг. Вернее, все ее оттенки — от пронзительной светлой лазури в небесах, заканчивающейся дымкой у горизонта, — до густой яркой синевы спокойного моря, оттеняемой белой каймой прибоя у выступающих в море мысов.
Иванка, закрыв глаза, делала вид, что тоже дремлет. Пожалуй, ей было немного грустно. Трудно было вновь испытывать приятные чувства в тех местах, где ты уже был однажды счастлив. Прошлое лето, полное неожиданностей и милых приключений с Артуром, так и осталось в прошлом. И даже восхищение от красок, архитектуры, природы острова, уже пережитое однажды, при втором рассмотрении тускнело, превращалось во что-то обыденное, как мятная конфетка за щекой.
Лишь один Янис всю дорогу весело болтал о том, что в этом году вино получилось гораздо лучше, чем в прошлом, что дыни на базаре подешевели, что больше всех шумят в гостинице итальянцы и немцы. Только итальянцы — с утра и до вечера, а немцы, после ресторана, — с вечера и до утра. А самые тихие — японцы и французы. И что археологи опять, как и в прошлом году,
Последняя фраза зацепила внимание друзей.
Они, взглянув друг на друга, не сговариваясь, кивнули головой. Заметано! На раскопки пойдем обязательно.
Отель семьи Костаки, — так звали хозяев, — был расположен на нескольких террасах и был окружен заботливо ухоженными мини-садиками с оливковыми деревьями и жесткой травой у их подножий. На двух террасах — два небольших жилых корпуса, на третьей — кафе, бар, а также небольшой бассейн, вдоль которого стояли плетеные кресла.
Отель был хоть и не самый дорогой, но смотрелся здорово. Гуруджи слонялся по всем террасам, обалдело вглядываясь в эту непривычную для него красоту.
Им достался номер с двумя спальнями и с ванной комнатой между ними. Одна спальня для Иванки и вторая — для мужчин. Гостей приветствовал сам глава семьи Костаки, — коренастый, плотный улыбчивый, как и большинство греков, смуглый мужчина.
В номере их уже ждала «приветственная» от хозяина, бутылка домашнего критского вина, фрукты и соки.
Валентин, Иванка и Валдис быстро перекусили фруктами, переоделись. Затем, взяв напрокат в отеле велосипеды, первым делом отправились на пляжи залива Мирабелло, которые были всего в нескольких километрах от их деревушки, между городками Агиосом Николаосом и Элундом.
Преодолев террасы, с которых порой приходилось спускаться, держа велосипеды за руль, и нажимая на педали на уже приличной заасфальтированной трассе, они не успели оглянуться, как оказались у очень чистого, безлюдного песчаного пляжа.
Быстро переодевшись, разбросав одежду на берегу где попало, Иванка первой бросилась в море. С наслаждением поплыла брассом в прозрачной, очень теплой воде, зажмурив от удовольствия глаза.
Валентин, наоборот, переодевался не спеша, подставляя тело ветру и солнцу, затем медленно вошел в воду, вглядываясь в разбегающиеся круги на воде, и лишь затем нырнул.
Гуруджи в нерешительности топтался по берегу.
Валентин догнал Иванку в воде.
— Ну как? Похоже, жизнь налаживается?
— Обязательно, — крикнула она ему.
— Ау! Иди сюда! — закричали они Валдису, все еще топтавшемуся по берегу.
— Догоняй, — крикнул Валентин Иванке и размашистым баттерфляем направился в море.
Так они и плавали наперегонки, не считая времени. Выбрались на берег, усталые, но вполне счастливые.
Валдис по-прежнему грустно сидел на берегу на корточках, как одинокий дервиш.
— Ты что, забыл купальные трусы? — догадалась Иванка.
Он кивнул головой.
Иванка расхохоталась.
— А кто тебя здесь фотографирует? Иди в том, что есть на тебе, — через пятнадцать минут все равно высохнешь.
Подмигнув Валентину, она вскочила, стащила с Гуруджи майку, затем они схватили Валдиса с двух сторон за руки и потащили в море. Валдис визжал, впрочем, не особо сопротивляясь.
— Думаю, бедолаге нечасто приходилось бывать на мировых курортах, — сказала Иванка Валентину, когда они, лежа на песке под критским солнцем, ожидали, пока, наконец, Гуруджи вдоволь накупается в Средиземном море.