Око флота
Шрифт:
Все на «Циклопе» устали от тусклой рутины повседневных дел. И офицеры и матросы ждали сражения с врагом как праздника.
Капитан Хоуп, удрученный тем, что до сих пор не получил причитающихся ему за «Санта-Тересу» призовых денег, редко появлялся на палубе. Та же причина наложила отпечаток на поведение лейтенанта Дево: его обычные благодушные манеры уступили место жестким издевкам над младшими лейтенантами, особенно на Скелтоном – неопытным еще юношей, пришедшим на смену погибшему Прайсу.
Старый штурман Блэкмор все видел, но молчал. Он презирал этих капризных королевских офицеров, способных из-за пары недоданных им жалких пенсов вести себя как старые девы. Прошедший старую школу штурман не ждал от моря подачек, и потому никогда не испытывал разочарований. Хирург Эпплби, тоже из породы философов, печально качал головой, прихлебывая свой блэкстреп 12 . Любому, кто согласен был слушать, он с удовольствием излагал свое видение происходящего на корабле.
12
Смесь портвейна или рома с патокой.
– Мы наблюдаем, джентльмены, естественные плоды того, что можно обозначить исключительно метким термином «разложение», – это слово он произносил с особой, присущей докторам интонацией, словно нюхал ампутированную конечность в поисках признаков гангрены. – Разложение – это процесс, идущий следом за периодом роста и созревания. С медицинской точки зрения оно начинается после смерти: так бывает с яблоком, упавшим с ветки, и не получающим более живительных соков дерева; или с телом человека, которое неизбежно начинает разлагаться, как только сердце перестает функционировать. В обоих случаях мы ясно видим, что для завершения цикла необходим существенный промежуток времени.
Однако в случае с моральным разложением этот процесс, смею вас уверить, протекает быстрее и не зависит от сердца. Возьмем нашу доблестную команду. Истые львы в сражении… – тут Эпплби сделал паузу, чтобы хлебнуть блэкстрепа, – они разлагаются под воздействием болезнетворной атмосферы фрегата.
– Сидите, мистер Дринкуотер, и попомните мои слова, когда станете адмиралом. Следствием этого является все зло: пьянство, драки, неподчинение, содомия, воровство, и самое страшное преступление как перед Богом, так и перед людьми – отчаяние. И от чего же возникает это отчаяние? От призовых денег!
– Да при чем тут призовые деньги, Скелет? – вмешался лейтенант Кин.
– И вправду друг мой, причем? Вы их заработали. Честно заслужили, но где же они? Как же, полеживают себе в карманах у милорда Сэндвича и его подхалимов-тори. Кто-то наживается ни на чем. Кровь Христова, они смердят так же, как этот проклятый корабль. Но я говорю вам, джентльмены, наступит день расплаты. Придет день, когда не только чертовы янки прижмут их сиятельств к стенке, но и Том Булинь и Джек Ратлинь.
– Ага, и еще Гарри Эпплби! – раздался голос.
По сумрачной кают-компании прокатился невеселый смех. «Циклоп» зарылся в волну, и, заполняя возникшую паузу, раздалось сразу несколько раздраженных восклицаний:
– И кто там, черт побери, на руле?
Дринкуотер перенес эти недели легче, чем остальные. Да, он грезил об Элизабет, но любовь не угнетала его, скорее даже поддерживала. Блэкмор был доволен, что юноша получил сертификат от Кэлверта, и принялся посвящать его в иные сокровенные тайны навигации. Укрепилась и дружба Натаниэля с лейтенантом морской пехоты Вилером. Как только позволяла погода, они упражнялись в фехтовании. Для Морриса эти занятия служили явным напоминанием о перенесенном унижении; и чем слабее становились шансы справиться с Дринкуотером, тем злее отыгрывался Моррис на молодежи. Он начал восстанавливать былые связи с себе подобными из отребья экипажа «Циклопа». Но теперь это объединение больше походило на секту. Моррис превратился в настоящего психопата, для которого черты реальности расплылись, а ненависть сжигала его изнутри как иных сжигает любовь. Рождество и Новый год прошли почти незамеченными за время пребывания в море. И только сумрачным днем в середине января случилось нечто, что нарушило монотонную жизнь на борту фрегата.
– Вижу парус!
– Где?
– С подветренного борта, сэр!
Лейтенант Скелтон запрыгнул на бизань-ванты и прижал к глазу окуляр подзорной трубы. Спустившись назад, он повернулся к Дринкуотеру.
– Мистер Дринкуотер! Мои наилучшие пожелания капитану. Справа по борту парус, возможно фрегат.
Дринкуотер отправился вниз. Хоуп дремал, но стук мичмана поднял его из койки. Он поспешил на палубу.
– Свистать всех наверх, мистер Скелтон, подойдем поближе и посмотрим.
Марсели, белые, как крыло чайки, были уже ясно различимы на фоне туч, затянувших небо там, где должно быть солнце. Время от времени бледный как лимон шар проглядывал на небе, позволяя Блэкмору воспользоваться секстаном. Два корабля быстро сближались, и через час встретились.
Обмен сигналами дал понять, что это свои. Фрегат оказался «Галатеей». Он лег в дрейф под ветром у «Циклопа», и на его фок-мачте появилась пестрая комбинация флагов.
– Сигнал, сэр, – доложил Дринкуотер, пролистывая книгу. – «Прибыть на борт».
– Кем, черт возьми, вообразил себя этот Эджкамб? – фыркнул Хоуп.
– Наверное, членом Парламента от партии тори, – вполголоса заметил Вилер. Дево едва сдержал улыбку.
После заминки, достаточно долгой, чтобы показаться невежливой, Хоуп выдавил:
– Ну ладно, подтвердите!
– Вашу гичку, сэр? – заботливо спросил Дево.
– Прекратите паясничать, сэр! – рявкнул вышедший из себя Хоуп.
– Прошу прощения, сэр, – ответил Дево, все еще улыбаясь.
– Уф! – Хоуп в ярости отвернулся. Эджкамб – чертов сосунок, вдвое моложе его. У него один только лейтенантский стаж больше, чем весь послужной список Эджкамба.
– Гичка готова, сэр.
Дринкуотер подвел гичку к борту «Галатеи». Под свист дудок худые ноги капитана скрылись за бортом фрегата. Из-за него показалось чье-то лицо.
– Привет, парень, – произнес лейтенант Коллингвуд.
– Доброе утро, сэр.
– Гляжу, у тебя сегодня чистые штаны, – улыбнулся офицер, и тут же зашелся в жестоком приступе кашля. Оправившись, он вытянул руку с завернутым в промасленную бумагу свертком.
– Почта для «Циклопа», – объявил лейтенант. – Полагаю, вы найдете здесь письмецо от мисс Бауэр…
Элизабет!
– Спасибо, сэр, – ответил изумленный и обрадованный Дринкуотер когда сверток упал в шлюпку. Коллингвуд снова закашлялся. Это был туберкулез, которому предстояло быстро разрастись в условиях Вест-Индии и свести Уилфреда Коллингвуда в могилу. Это его брат Катберт стал знаменитым помощником Нельсона.