Око космоса
Шрифт:
На этом прения завершились. Голосование оказалось неожиданно единодушным. «Против» не выступила даже Лори Кан.
Мне присвоили степень магистра. Дальше – чистая бюрократия: подписать в деканате бумаги об окончании колледжа, получить магистерский диплом, занести упоминания о наличии научной степени в мое электронное удостоверение личности. И – свобода. Я – настоящий космолингвист!
Все вокруг – папа, мама, друзья, – бросились меня поздравлять, обнимать, гладить по голове, жать мне руки и тискать.
Мой учитель отрешенно стоял в стороне, наблюдая за этим весельем, полный царственного достоинства и печального недоумения. Лори Кан, как всегда, упорхнула
У меня возникло ощущение попадания в замкнутый круг. Точно так же после полемики с профессором Уиссхаиньщщем, который потом оказался не просто профессором, а куратором Тиатары от Межгалактического альянса, я стояла ошеломленная: фактически комиссия признала мою правоту. Но тогда учитель сурово сказал: «Не радуйтесь. И не вздумайте праздновать эту победу. Пойдемте, несчастье мое».
Сейчас он приблизится и произнесет то же самое. Только уже не вцепится мне в запястье, чтобы я вдруг не вырвалась и не сбежала от него к своей бесшабашной компании.
Убегать я на сей раз не собиралась, ведь мы заранее договорились, что отправимся отмечать присвоение мне степени магистра в Тиастеллу, к нему домой.
«Вечер с принцем – это успех!» – промелькнуло в моей голове еще одно давнее воспоминание. Звонкую фразочку бросила Лори Кан, когда я первый раз собралась в гости к магистру Джеджидду, не имея понятия, каково его настоящее имя. Лори Кан уверяла, будто все в колледже это знают, кроме меня. Но меня, наивную дурочку, приглашали к нему домой, а ее – никогда. Может быть, ей банально завидно?.. Однако я не помнила, чтобы учитель вообще принимал у себя коллег – как и они его. Отношения между преподавателями в Колледже выглядели корректными, а иногда и хорошими, но дистанция всегда соблюдалась. Студентов, впрочем, тоже домой обычно не звали. В этом не возникало необходимости, позаниматься всегда можно было в какой-нибудь аудитории или даже на свежем воздухе в кампусе. Мой случай – исключение из неписанных правил, и объяснялось это тем, что я была не просто студенткой, а его подопечной, и он старался удерживать меня от всякой дичи и дури.
– Как вам это понравилось? – поинтересовался учитель.
– «Much ado about nothing», – ответила я по-английски. «Много шума из ничего».
– Да. Страсти почти как у вашего обожаемого Шекспира.
– С чего бы, профессор?
– История долгая. Не сейчас. Пойдемте, моя дорогая, нас ждут.
– Я достойно держалась?
– Не напрашивайтесь на комплименты. Их придется делить пополам. И опять кто-то скажет, что вы без меня как беспомощное дитя.
– Вам обидно?
– Скорее, мерзко. Но это к вам не относится.
Наш странноватый непраздничный диалог прервали мои родители. Ульвен говорил с ними в совершенном другом тоне и настроении. Благодарил их за такую чудесную дочь, которая не обманула ничьих надежд и заслуженно получила степень магистра. Потом мы все сели в его личный флаер и отправились в Тиастеллу.
Илассиа и Иссоа не пошли на защиту, иначе свита Ульвена выглядела бы чрезмерно внушительной, и потом возникли бы сложности с флаером. Остальные
– Просто невероятно! – возмущался мой папа. – Мы же знаем, как писалась работа! Юлия засиживалась вечерами, вставала раньше всех, лишь бы только успеть! И мы слышали, как они с профессором обсуждали каждый параграф, и она порою с ним спорила!
– Ладно, всё позади! – жизнерадостно заявила Маилла. – Справедливость восторжествовала! Юлия, я всегда говорила: ты редкая умница! Мой дядя знал, кого брать в ученицы!
– Конечно, знал, – подтвердил барон Максимилиан Александр. – Я рассказывал о ней принцу, когда она была еще девочкой.
– И она тогда обижалась, что вы не захотели с ней лично поговорить, – напомнил мой папа. – Она так мечтала увидеть живого космолингвиста!
– Да видела я его на Арпадане, видела, только издали, – возразила я.
– Ну и как? – вкрадчиво полюбопытствовала Илассиа.
– Показался на редкость противным.
Карл, наверное, хотел одернуть меня своим фирменным «Юльхен, язва, заткнись!», но Ульвен отпарировал:
– Знаете, я тоже был не в восторге, когда в деканат ввалилось такое сокровище. То ли девочка, то ли мальчик, лохматое, в мятых драных штанах, своевольное, самоуверенное, мало что понимающее. Несмотря на явный талант.
– А в итоге – ученый магистр и «шедевр воспитания»! – ввернула я подковырку, понятную только своим.
– Кое-что получилось, – согласился он. – Но совершенство еще не достигнуто.
– Мы вам так благодарны, профессор, – сказала моя мама с присущей ей теплотой и сердечностью. – Представляете, каково нам было отпустить нашу дочь на другую планету, и быть может, уже никогда ее не увидеть?.. Мы ужасно боялись, что у нее будут трудности и неприятности, а она совершенно одна…
– Ради этого я и взялся ее опекать. Большинство студентов постарше. Несовершеннолетним действительно полагается опекун, но многим он не особенно нужен, они более самостоятельны и не настолько эмоциональны. Хорошо, что у Юлии веселый и дружелюбный характер. Она сразу нашла здесь друзей и поладила с преподавателями… кроме некоторых.
– Почему эта Лори Кан вдруг так на тебя набросилась? – обратилась ко мне Маилла.
– Я не знаю. Мне кажется, дело вообще не во мне.
– А в ком? В Ульвене?..
Он властно пресек разговор:
– Дорогие мои, не будем развивать эту тему. Все интриги и сплетни оставим тем, кто находит счастье в таких занятиях.
Мы ели, пили, шутили, радовались, разговаривали обо всем, что спонтанно приходило на ум. Ульвен между делом спросил у доктора Келлена Саонса, почему он никогда не приводит с собою супругу. Тот ответил, что ни разу не смог ее уговорить посетить дом семьи Киофар. Его жена очень скромного происхождения и стесняется появляться среди столь знатных и ученых господ – она, дескать, не умеет ни держать себя должным образом, ни вести разговоров о важных вещах. «Представляете, господин Киофар, она уверена, будто ей самое место на кухне!» Илассиа возразила: госпожа Оллайя нисколько не хуже многих дам, блистающих в свете отнюдь не умом, а красивыми платьями. Она милая, добрая и рассудительная, с ней приятно общаться… «Конечно, мы будем ей рады», – подтвердил мой учитель. Я подумала, он тоже заметил нарастающее взаимное притяжение Иссоа и младшего Саонса, и хотел бы поближе взглянуть на скрытную мать молчаливого обожателя нашей певчей принцессы.