Око силы. Четвертая трилогия
Шрифт:
«Есть такая!» – сказал. Для убедительности повторил байку про погибшего на фронте друга. Подходящих, мол, и в Техсекторе найти нетрудно, но за товарища Климову он головой поручиться может.
Верный человек!
Тем же вечером он направил Мурку прямиком к товарищу Рудзутаку. Если скучно девке почту разносить, пусть разведчицей поработает, разъяснит вопрос.
* * *
– Тетка как тетка, самая обычная, – Мурка задумалась, стряхнула пепел. – Вежливая, на учительницу похожа. А характер крепкий, сразу понятно. Ей пока читать нельзя и писать тоже, приходится мне самой все бумажки разбирать. Хорошо, что я грамоте ученая, впервые в жизни пригодилась. Квартира у нее барская, на три комнаты, а брать нечего. Ни золота, ни камешков, ни одежды приличной, только книги, и то партийные. Мебель, смешно сказать, казенная, с номерками. Но – не барыня, свысока не глядит.
Товарищ Москвин слушал, понять не мог. Может, и нет никакой тайны? Скажем, давняя сердечная знакомая Яна Эрнестовича, двадцать лет назад в ссылке амуры крутили?
– Зовут как?
Просто так спросил, ничего особенного не ожидая.
– Как и меня, Марией, – Мурка довольно усмехнулась. – Удачно вышло, тетка очень обрадовалась, что тезку прислали. Мария Ильинична, если полностью.
Леонид встал, аккуратно затушил папиросу, вздохнул глубоко. Не зря чуял! Старая большевичка, работает в «Правде», давняя знакомая Рудзутака…
– А фамилия ее часом не Ульянова?
Сестра Вождя…
Товарищ Москвин еле сдержал усмешку. Ай да Мурка, Маруся Климова! Недолго пришлось ждать обещанного! Такого ни ему, ни даже товарищу Киму не осилить. Недоступен Вождь, нет к нему дороги, ни прямой, ни окольной. А тут если и не путь, то дорожка…
Леонид поглядел с интересом. Неужели не поняла девка, к кому приставлена?
– Ну да, – ничуть не удивилась Мурка. – Ульянова, младшая сестра нашего главного. Только она его с января не видела, хотела перед самой болезнью встретиться, так не пустили. Там, в Горках, сейчас охрана, хуже чем на киче, чуть ли не дивизию пригнали. А вот с другими моя тезка встречается, вчера Сталин заходил, варенья орехового принес. Троцкий звонил, о здоровье спрашивал, и его сестра звонила, которая Каменева…
Товарищ Москвин покивал, слушая вполуха. Наконец-то сложился пасьянс! Ян Эрнестович Рудзутак семье Вождя не чужой, много лет знакомство водит. Потому и обратилась к нему младшая Ульянова, зная, что поможет и подлость не совершит.
И что теперь? При себе новость оставить – или товарищу Киму доложить? Каждый коммунист – он еще и чекист, не им придумано. Однако здесь не об измене речь и не о происках контры. А кроме того, бывший старший уполномоченный давно уже понял: подлецы долго не живут. Платят им хорошо, пайка не жалеют, но и к стенке ставят при первой возможности. Сдал бы он своих, рассказал об операции «Фартовый» – стали бы раба божьего из кичи вынимать? И седой археолог вспомнился – Артоболевский Александр Александрович. Не в укоризну – в пример.
Лёнька Пантелеев, сыщиков гроза,
На руке браслетка, синие глаза…
Рука Мурки легла ему на плечо, погладила, дальше потянулась к расстегнутому вороту гимнастерки, словно в горло вцепиться хотела.
…У него открытый ворот в стужу и в мороз,
Сразу видно, что матрос.
– Никак озадачила тебя, Леонид Семенович? – дохнула в самое ухо. – Вот дела-то! Простая девка самого Фартового в непонятное определила. Так ты мне скажи, я совет дам.
Мягкие губы скользнули по щеке. Товарищ Москвин даже внимания не обратил, словно и вправду батей из полена был вытесан. Не спеши радоваться, Маруся Климова!
– Не озадачила. И советовать тут нечего.
Встал, гимнастерку одернул, улыбнулся зубасто.
– Рассказала – и забыли. Чужие тайны мне, Мария Поликарповна, ни к чему. Попросили пособить хорошему человеку – пособи, зачтется когда-нибудь. И не мне помощь понадобиться может, а тебе. Смекаешь?
Мурка хмыкнула недоверчиво, и Леонид решил объяснить:
– Не меня в непонятное определили, а, считай, всю страну. Где сейчас Вождь? Вроде бы в Горках, тогда почему в Столицу не заехал, когда с Кавказа возвращался? Не появляется почти, не звонит, только записки пишет. Болен? Может, и болен, а может, и хуже чего. Товарищ Рудзутак не просто человека искал, а человека верного, чтобы сестру Вождя защитить. Вот и соответствуй. А если нужно, меня зови. Прямо не выйдет – намекни, слово какое-нибудь передай, чтобы чужим непонятно было. Допустим, что холодно очень. Понимаешь?
Климова сжала губы, неспешно кивнула.
– Поняла. Честности учишь, сыщиков гроза? Чтобы, значит, я у тетки «Капитал» Маркса не позаимствовала? А о другом сказать не хочешь? Обещал ты мне, Леонид Семенович, деньги да чистые паспорта, чтобы за океан податься. Пока что в иную сторону поезд идет, и хорошо, если не в один конец дорожка. Про то, что холодно очень, поняла, не забуду. Но и ты с обещанным не тяни. Мне эти тайны ни к чему, я – воровка, а не активистка комсомольская. Надоест ждать – хвостиком махну, и лови, Фартовый, ветер в поле!
Поворачиваться Леонид не стал, просто дернул рукой. В последний миг сдержал удар, не вполсилы врезал, в четверть. Упасть не дал, за плечо придержал.
– Машка ты была, а не воровка, – уточнил без злости. – Потом убийцей стала, а теперь и вовсе, считай, заговорщицей. Вот и подумай, какая награда тебе за все следует и кто тебя из могилы за уши вытащить может.
Уходил, не оборачиваясь. Руку у пояса держал, к кобуре поближе.
* * *
Библиотека закрывалась в девять вечера, но Зотовой разрешили посидеть в читальном зале лишний час. То ли удостоверение помогло, то ли книжки, которые принести попросила. Посетители, сотрудники Центрального Комитета, штудировали главным образом газеты и труды вождей, лишь изредка разбавляя сухое чтение беллетристикой из журналов. Когда Ольга попросила принесли Платона, на русском и в подлиннике, а заодно и словарь древнегреческого, на нее посмотрели странно. Требуемое выдали, но вниманием не оставляли, время от времени осторожно интересуясь, не требуется лишь еще чего. В конце концов бывший замкомэск потребовала выдать ей полное собрание рассказов про великого сыщика Ивана Путилина, после чего ее оставили в покое.