Око Силы. Трилогия. 1991 -1992 годы
Шрифт:
Доклад генерала Плотников выслушал внешне очень внимательно, но Тургул пару раз поймал его пустой отсутствующий взгляд. Даже известия об успехах особой пропагандистской группы, распространявшей среди красных слухи о близком мире, что было идеей самого Плотникова, оставили его равнодушным.
– Это хорошо... – вяло проговорил Мик, выслушав Тургула. – Я заезжал в Таганрог к Царю Антону. Он полностью согласен с вашим замыслом, Антон Васильевич, и просил передать все, что в таких случаях говорится.
...Царем Антоном величали за глаза тезку Тургула – Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России Антона Ивановича Деникина...
– Я говорил с ним по «Бодо», – кивнул генерал. – Он изрядно нервничает, не иначе, господин Романовский опять что-то нашептал. Увидите его приватно, Михаил, передайте, что я ручаюсь за успех. Одних Т-74 у нас почти сотня, я не говорю уже про «Грады». Ваши инструкторы как раз на днях выпустили группу юнкеров-танкистов. А красные, между прочим, уже второй месяц не получили от своих уважаемых потомков даже ломаного гвоздя.
– Спасибо Фролу Афанасьевичу.
Все эти подробности Мик уже знал.
– Да... Жаль господина Соломатина, – тихо проговорил Тургул, – до сих пор не могу привыкнуть. Мой Ухтомский каждый раз его вспоминает... Кстати, Виктор хотел с вами увидеться, у него какие-то неприятности...
– Да-да. Конечно.
Мик опять замолчал, о чем-то глубоко задумавшись, и Тургул наконец решился:
– Михаил, извините, ради Бога... Что случилось? Надеюсь, не личное?
– Нет, – Плотников встал, поглядел в занавешенное окно. – Хотя это можно считать и личным. Тернем сбежал. Два дня назад, уничтожил все чертежи и... Думали, перехватим...
– Канал? – Тургул побледнел. – Что с Каналом, Михаил?
– Мы приставили к нему одного парня из Технологички. Там все несложно, если бы не скантр... Он-то пока работает, но это не тот скантр, что Тернем изобрел... изобретет лет через двадцать. Он очень ненадежен, Антон Васильевич. Малейшая поломка – и мы отрезаны. Боюсь, навсегда.
Генерал с силой провел ладонью по лицу.
– Да уж... А этот скантр нельзя как-то разобрать... скопировать?
– Нет, – поморщился Мик. – Очень сложная система, без Тернема никак не осилить. Хорошо, что он не успел ничего испортить! Царю Антону еще не докладывали, не знаем, как и подойти.
– В таком случае, – генерал задумался, – как это ни печально, надо немедленно перебросить обратно ваших советников. Кое-чему мы уже сами научились. Вам также надо будет уходить, Михаил! А пока Канал работает, постарайтесь перебросить сюда как можно больше запасных частей и огнеприпасов...
– Есть иное решение, – Мик нерешительно оглянулся, хотя салон-вагон был абсолютно пуст. – Я советовался с... одним нашим общим знакомым.
Тургул понимающе кивнул.
– Он обещал что-нибудь придумать... Но он тоже предлагает поспешить и прежде всего ускорить осуществление Специальной программы.
– У нас все готово, – оживился генерал, – строительные работы закончены, документация разослана по частям. Надо сказать, реакция офицеров достаточно неоднозначная...
Мик пожал плечами. То, что он назвал Специальной программой, вызвало споры и в Таганроге, однако, план был уже утвержден.
Наутро был назначен смотр частей ударной группы. Автомобили, проехав по заранее засыпанной щебенкой и гравием лесной дороге, свернули на огромную поляну, миновав стоявшее у въезда заграждение с двумя бронетранспортерами. Машины остановились, и офицеры штаба, не торопясь, выбрались на слегка подсохшую землю, опасливо поглядывая на небо – с утра погода снова хмурилась. Тургул и Мик ехали в одном авто и теперь вместе направились принять рапорт командира части.
Вся поляна была заставлена приземистыми, выкрашенными в темно-зеленый цвет чудищами – танками Т-74. На их фоне странно смотрелись штабные офицеры со старомодными аксельбантами и ухоженными усами. Те же, кто встречал их у танков, напротив, выглядели вполне подстать машинам: гладко выбритые, в новеньких черных комбинезонах и пилотках. Даже погоны у них были не золотые, как у всех в Добровольческой армии, а черные.
Плотников и Тургул не спеша обходили строй боевых машин. Мик знал, что среди экипажей есть добровольцы, прибывшие по Каналу и уже не первый месяц участвующие в боях. Но большую часть составляли молодые офицеры и юнкера, закончившие краткосрочные курсы в Белгороде, где обучались также ракетчики и авиаторы. Вскоре он научился различать, кто есть кто. На танках выпускников белгородских курсов красовались привычные для Добрармии надписи «Генерал Корнилов», «Русь», «Полковник Туцевич», «Дроздовец». Другие машины назывались иначе – «Саланг», «Герат», «Кабул» и даже «Генерал Громов». Головной танк был оформлен особо – по броне широко растянулась надпись: «21 августа 1991 года». Мик подошел ближе и заметил приклеенный изолентой маленький портрет Президента.
– Может, снять? – Тургул с любопытством покосился на своего спутника. – Не слишком откровенно?
Мик пожал плечами. Состав красных экипажей не намного отличался от танкистов Тургула. И те, и другие старались находить на поле боя прежде всего своих современников. В плен брали редко.
У последнего танка Мик невольно вздрогнул, увидев ровные белые буквы на броне. «Полковник Корф»...
– На соседней поляне – ракетчики, – напомнил Тургул. – Если хотите, можем проехать и на аэродром.
– Антон Васильевич, да зачем? – удивился Мик. – Все и так в полном порядке.
– Плохо знаете военную психологию, – усмехнулся генерал. – Смотры подтягивают, да и в Таганроге станет поспокойнее, когда вы доложите, что лично посетили части. Но вы правы, в других частях тоже полный порядок. Вернемся на станцию?
На военном совете Мик откровенно скучал, делая вид, что читает свежую сводку. Его тянуло немедленно уехать, но предстояла встреча еще с несколькими офицерами, изъявившими желание получить личную аудиенцию у Генерального Инспектора.
Мика поражала привычка прадедов ходить к начальству по любому поводу. Его просили о переводе в другую часть, ходатайствовали об устройстве судьбы сестры или тещи, о служебном повышении, а порою и доносили на сослуживцев. Причем все догадывались, что полковник Плотников не сможет им в большинстве случаев помочь, но все равно просили – на всякий случай. Порою предлагали взятки – от пачки засаленных керенок до такого, что даже у не особо целомудренного Мика краснели уши.
В этот день он был не в настроении, быстро спровадив просителей и даже не пообещав «разобраться», как он это делал обычно. Адъютант доложил, что в коридоре ожидают еще двое. Мик устало кивнул, но тут же вскочил со стула и чуть ли не впервые за этот день улыбнулся. В дверях стоял Ухтомский.