Околдованная
Шрифт:
Отем кивнула:
— Может, ты и права, мама. Я должна дать себе больше времени, чтобы разобраться.
Герцогиня, по-прежнему носившая траур, не собиралась участвовать в маскараде и поэтому надела темно-фиолетовое бархатное платье, сшитое месье Рено. К нему полагалась серебряная маска с аметистами. Единственным украшением служил воротник из серебряного кружева. Ее дочь, однако, была наряжена в туалет из золотой парчи, с прозрачным верхним платьем из золотистого газа, расшитого крошечными золотыми бусинками и алмазами. Низкий вырез открывал кремовую кожу и прелестную юную грудь. Рукава расширялись
На голове красовалась изящная золотая корона, олицетворяющая солнце. На каждом луче сверкало по желтому бриллианту. Такие же бриллианты, оправленные в червонное золото, свисали с ушей. Шею обрамляло ожерелье, в его центре блестел огромный бриллиант из Голконды, рассыпающий мириады цветных огней при каждом движении Отем.
— Неотразима! — объявил дядя, когда она появилась в парадном зале. — Ни одна женщина не сумеет затмить тебя.
— Ты не находишь, что наряд чересчур откровенный? — тревожилась мадам де Бельфор, с беспокойством глядя на брата.
— Вздор! — воскликнула мадам Сен-Омер, прежде чем кто-то успел ответить. — Идеальная мышеловка с самым аппетитным сыром, какой только можно вообразить. Браво, малышка! Сегодня ты всех мужчин сведешь с ума.
— Я согласна с Антуанетт, — вмешалась Жасмин, успокаивающе поглаживая пухлую ручку мадам де Бельфор. — Отем уже не шестнадцать, Габи. Не годится одевать ее как девочку.
В зал вбежали Этьен и Ги — так поспешно, что едва не сбили друг друга с ног, — стремясь поскорее поцеловать руку Отем. Герцог был в серебряном костюме с короной в виде полумесяца. Его спутник предпочел одеться в синее с серебром. Головным убором графу служил золотисто-серебряный хвост кометы. Отем искренне восхитилась обоими, хотя каждый считал, что сумел превзойти соперника. Едва послышались звуки музыки, молодые люди заспорили, кому первым танцевать с девушкой. Но тут откуда ни возьмись возник незнакомец, переодетый разбойником, в черном плаще и широкополой шляпе с белыми перьями. Он протиснулся между герцогом и графом, поклонился Отем и увлек ее в круг танцующих.
— Кто это? — спросила Жасмин.
— Если не ошибаюсь, сам д'Олерон, — усмехнулась Антуанетт. — Так и думала, что любопытство в конце концов возобладает.
Жасмин с неподдельным интересом наблюдала за дочерью и улыбалась, вспоминая свои юные годы.
— Вы дерзки, — упрекнула Отем «разбойника», делая очередное сложное па.
— Не более чем ваш наряд, дорогая! Сверкаете и переливаетесь как путеводная звезда, словно предлагаете себя тому, кто больше даст.
— Мне это ни к чему, месье, — сухо возразила Отем. — Я наследница огромного состояния.
Кавалер рассмеялся, искренне забавляясь разговором:
— Неужели, мадемуазель?
Отем остановилась посреди зала и гневно топнула ногой.
— У меня нет причин лгать!
— Не стоит устраивать сцен, дорогая, — посоветовал «разбойник», выделывая очередную фигуру. — У вас пылкий нрав, но именно такие женщины мне нравятся.
С характером. Не
— Жениться? — ахнула Отем. — Что вы имеете в виду, месье?
— Вы явились во Францию, чтобы найти мужа, так по крайней мере утверждают сплетники, — сообщил он и снова рассмеялся, видя, как вспыхнули ее щеки. — Я же, к радости всех моих родственников, готов надеть на себя брачное ярмо, Думаю, вы вполне подойдете, леди Отем Роуз Лесли.
Этот голос. Его голос.
— Вы! — воскликнула она. — Это вы! Тот мужчина в лесу, который назвался вором!
Музыка смолкла, и кавалер отвесил элегантный поклон:
— Жан Себастьян д'Олерон, маркиз д'Орвиль, к вашим услугам, мадемуазель.
Он поймал ее руку, поцеловал, но не отпустил и вместо этого повел девушку через весь зал к крохотной нише.
— Я не выйду за вас, будь вы последним мужчиной на земле! — окончательно рассердилась Отем. — Уж скорее умру девицей!
— На это нет никаких шансов, дорогая. Неужели вы предпочитаете двух самодовольных болванов, которые следят за каждым вашим шагом?
— Этьен — герцог, а вы всего лишь маркиз, — нехотя обронила Отем. — Что же до Ги… он умеет меня позабавить.
А вас я даже не знаю.
— Узнаете, — уверенно кивнул он. — Пусть Сен-Мигель и герцог, но моя кровь гораздо голубее, чем у него. — И, прижав ее к каменной стене, прошептал:
— Тебя когда-нибудь целовали? — Он провел пальцем по полному ротику девушки. — У тебя губы, как лепестки роз.
Бешеный стук сердца громом отдавался в ушах. Целовали ли ее когда-нибудь? Нет! Конечно, нет! Но теперь… кажется, теперь она узнает, что это такое!
Дерзкие пальцы приподняли ее подбородок. Губы коснулись ее уст. Отем глубоко вздохнула, не в силах шевельнуться.
Себастьян отстранился.
— Тебе лучше закрыть глаза, дорогая. Давай попробуем еще раз.
Он вновь завладел ее губами, и ресницы медленно опустились.
Она взмыла к небесам. Именно так она м представляла себе первый поцелуй.
Восхитительно, и даже более того!
Но у него нет никаких прав на подобные вольности!
Отем подняла ногу и вонзила усеянный алмазами каблучок в сапог наглеца.
— Да как вы посмели, месье! — прошептала она и, когда тот, тихо выругавшись, отпрянул, ударила его по щеке, протиснулась мимо, стараясь не прикасаться к атласу костюма, и поспешила в зал.
Дьявол, она проткнула ему ступню! Удастся ли теперь снять сапог? Нога наверняка распухла и в синяках. Ну и дикая кошка! Теперь Себастьян уже не сомневался, что именно эта девушка должна стать его женой. Он понял это в тот день, когда увидел ее в лесу, но постарался выждать: перед тем как начать ухаживать за порядочной девушкой вроде Отем Лесли, предстояло кое-что сделать. Его любовнице Марианне Буше следовало выделить достойное содержание, а их общую дочь пристроить в монастырскую школу. Он распорядился заплатить за обучение. Когда девочка вырастет, он найдет ей мужа и даст приданое. Марианна позаботится, чтобы он ничего не забыл. Она женщина практичная. Он купил ей дом в Type рядом с монастырем, где жила их дочь. Там ей будет удобно. Она должна понять: их отношения закончились. Он женится и заведет детей.