Околицы Вавилона
Шрифт:
Язык народа зибур
Зибурский язык – громадный. В нём восемьсот миллионов слов. Столько же было кирпичей в Вавилонской башне. Зибурцы их обжигали – такая у них была работа. На зибурском поименовано всё. Есть слово, которым обозначается «заострённая часть вишнёвой косточки», – кунстака; а также слово абью – «прикосновение кунстаки к чувствительным участкам нёба». Есть слово бумома – «сеть небольших лунок, оставленных дождём на песке»; а также слово чикма – «неожиданно возникающее желание увидеть вблизи какую-либо маленькую статуэтку».
Язык народа югурунд
Югурунды плохо разговаривали на едином языке Адама, которым владели все строители Вавилонской башни. Если человек от рождения не был югурундом, то он не понимал ни слова из того, что произносили представители этой нации. Даже царь Нимрод, вдохновитель строительства, обладавший чутким ухом зверолова, не мог разобрать, о чём говорят югурунды. Он лишь раздражался, а иногда свирепел, слушая, как они что-то мямлят, что-то бормочут, выполняя совершенно ненужную работу, – югурунды вырезали из листьев кружочки и приклеивали их слюнями к наружной части деревянных коробок, служивших для формовки глиняных кирпичей. Уже к средине четвёртого года строительства (башню возводили 70 лет) Нимрод издал указ, в котором говорилось: «Пусть югурунды не облекают свои мысли ни в какие звуки в пределах долины Сеннаарской, где строится башня до небес». Югурунды так и проработали молча до дня пресечения строительства. Они заговорили, пережив гнев Господа и рассеяние народов, уже на своём – югурундском – языке. «Замолчали на югурундском», как сказано в летописи этого народа. Подразумевается то обстоятельство, что любое югурундское слово представляет собой определённый, но бессмысленный набор звуков. Смыслом обладает молчание. Именно оно составляет фундамент югурундской речи. Например, югурундские слова или, говоря более строго, похожие на слова звуковые комплексы явин и калахур сами по себе ничего не значат. Но если произнести – явин, а затем, промолчав ровно одиннадцать секунд, произнести – калахур, то возникает прилагательное «бессмертный».
Югурунды во время разговора не высчитывают, сколько времени длится смысловая пауза. Чувство длительности молчания дано им от рождения. Иностранцы лишены возможности говорить на югурундском или воспринимать его на слух. Однако письменным языком овладеть удаётся, так как исчезает главное препятствие устного языка – то, что югурундские грамматики называют «молчанием, осеменяющим слова». На письме оно изображается примитивно – пробелом определённой длинны. Имея измерительный инструмент, можно легко распознать уже упомянутое прилагательное «бессмертный». Оно рождается при расстоянии в девять миллиметров между последним знаком «слова» явин и первым знаком «слова» калахур. Сами югурунды при чтении и письме воспринимают и воспроизводят значимые интервалы без каких-либо вспомогательных средств. И лишь «пращуры, видевшие смерть Нимрода, – сообщает югурундская летопись, – клали в пробелы, чтобы знать расстояние между словами, головы муравьёв».
Язык народа цоог
Цооги были очень бодрым и работящим народом. Едва проснувшись (все строители спали прямо на стройке, на разных ярусах Вавилонской башни), цоогские мужчины, женщины, старики и дети брались за работу. Цооги поднимали грузы при помощи кранов и лебёдок. В день смешения языков цооги пробудились первыми и первыми же заговорили – стали громко выкрикивать: «Ярья! Зёба!» Однако другие народы, разбуженные этими выкриками, поначалу не догадались, что у цоогов теперь отдельный
Такова особенность цоогского языка – в нём не существует слов, которые обладали бы устойчивым значением более чем восемнадцать часов подряд.
Цооги не в состоянии объяснить носителям других языков, каким образом они улавливают постоянно меняющиеся значения цоогских слов. Сами они считают свой язык «подлинно живым», «восхитительно подвижным», «необыкновенно текучим» и т. п. Дух смысла, говорят цооги, не должен задерживаться в словесных оболочках – ему положено совершать беспрерывное движение сквозь материю слов. Именно это и происходит в цоогском. Все слова в нём подразделяются на три категории: «лёгкие», «тяжёлые» и «невесомые». К «лёгким» относятся те, которые свободно пропускают сквозь себя разнообразные смыслы, то есть не несут в себе ни малейших отзвуков предыдущих значений. Например, существительное цоык в данный момент означает «фуражка» – и больше ничего. При этом неизвестно, являлось ли слово цоык, скажем, сутки назад существительным, или оно было междометием со значением «увы».
К категории «тяжёлых» относятся слова, в которых прошлые смысловые значения сохраняются – «удерживаются, точно эхо в пещере», растолковывают цооги. Например, слово эвегел имеет в настоящую минуту четыре значения одновременно: «герб», «кровать», «лягушка», «великодушный»; в нём также просматривается пятое, нарождающееся, значение – «дядя», которое должно будет в скором времени вытеснить («выгрузить») значение «герб». Древнейшие слова ярья и зёба являются в цоогском самыми тяжёлыми. Они имеют в любой момент времени по сто двадцать действительных и по тридцать нарождающихся значений. Это создаёт вокруг них мистический ореол – слова считаются священными.
Категорию «невесомых» составляют слова, которые к определённому моменту времени полностью утратили старое значение, но ещё не обрели новое. Это самые летучие, самые неуловимые, самые призрачные слова цоогского языка. Их жизнь длится всего полторы-две минуты – столько времени они остаются свободными от смыслов – «парят без груза», говорят цооги. «Парение» прекращается в тот миг, когда «невесомые» слова обретают некоторые непредсказуемые значения и переходят таким образом в категорию «тяжёлых» или «лёгких».
Феномен «невесомости» всегда привлекал цоогскую поэзию, которая не признаёт стихов, созданных из слов с заранее известными значениями. Настоящая цоогская поэзия сродни игре в кости. Поэт очень быстро – за одну минуту – конструирует стих из «невесомых», временно бессмысленных, слов. И если в следующую минуту конструкция вдруг обретает по воле случая (или, как считается, в силу любви Бога к поэту) стройный смысл, это вызывает взрыв восторга в душе удачливого стихотворца и двух его читателей – два постоянных читателя, являясь своего рода чиновниками, всегда находятся рядом с цоогским поэтом, чтобы зарегистрировать чудо рождения стиха.
Ухвэц керема, юдуц керемелГумарга базоцо веледа, –Ангер урдыыц, кева качаэл,Хевер бигироц цумеледа.Вот образец «парящей» цоогской поэзии.
Все слова в этом четверостишии через минуту обретут значение. Свяжутся ли они, породив внятный смысл, – неизвестно.
Язык народа орзак
Чем именно занимались орзаки на строительстве вавилонской башни, не знал ни один из тех правителей, которые участвовали в затее Нимрода. Не знал этого и сам царь Нимрод, следивший за всеми работами. Случалось, что ему попадались на глаза орзаки, которые один за другим подвозили на тележках к башне засушенных змей. Но на следующий день все орзаки буравили дыры в громадном камне, лежавшем неподалёку от стройки, и на вопрос царя Нимрода о назначении засушенных змей отвечали, что до змей им нет никакого дела.