Околозима
Шрифт:
— Мы дома! — Улыбнулась сестренка.
— С возвращением! — Улыбнулся я в ответ.
Покушали курочку, и я озадачил маму Хомуру приготовлением начинки к пирожкам — варить яйца, сосиски, капусту и крошить зеленый лук. Сам же, с самыми любимыми девочками, отправился наверх. Заняли кабинет — я печатал «Люди в черном», а они — делали домашку. Все рядышком, всем хорошо, и никто никому не мешает!
Когда девочки разобрались с домашкой, я отправил итог своих трудов на печать — уже
— О, привет, деда! — Поприветствовал я пришедшего проводить вечернюю тренировку Казуму, — Хочешь пирожков? — Предпринял хитрую попытку отвлечь его от цели.
— После тренировки! — Хмыкнул он.
Дамы решили проявить солидарность, поэтому мы все облачились в кимоно и спустились в подвал. Пришлось разделить его на две неравных половины — на одной девочки под руководством мамы Хомуры делали легенькие, «общеукрепляющие» ката, а на другой — дед Казума выбивал из меня все дерьмо, как бы компенсируя просто вопиюще прекрасно проведенный день.
— Мне про боксера аниме прислали, будешь смотреть? — Щедро предложил я деду, когда мы пили чай после тренировки.
Тот смущенно покосился на жующую пирожок маму Хомуру:
— Боюсь, для такого я уже староват! — Вздохнул он, едва заметно подмигнув мне.
Хэруки немного покраснела, куснула губки, и смогла сдержать смех.
Понятно! Аниме — наш маленький секрет!
— Однако, когда я была маленькой и смотрела аниме по телевизору, ты нередко смотрел его со мной! — Заметила мама Хомура.
— Это — исключительно для того, чтобы удостовериться, что моей дочери не показывают ничего неподобающего! — Сцундерил пожилой дзюдоист и впился зубами в пирожок.
— Хооо? — Протянула почуявшая кровь мама, — А кто девятнадцать лет назад настоял на том, чтобы плакат «Завтрашнего Дзё» висел не в моей комнате, а в гостиной?
Вот это память!
Казума подавился пирожком, я постучал его по спине и решил защитить:
— Это же замечательно, когда отец таким способом дает понять дочери, что с радостью разделит с ней все ее интересы. Это — истинная отцовская любовь!
Все сильнее краснеющий с каждым сказанным мной словом Казума не выдержал и заорал:
— Так — еще хуже!!!
— Хочешь сказать, ты меня не любишь? — Холодно спросила его мама Хомура, сложив руки на груди.
— Что ты! — Поспешил опровергнуть это дед, — Я бы не стал тратить на тебя почти каждую свободную минуту, если бы ненавидел!
— Дедушка Казума — цундере! — Подвела итог Чико.
Глава 27
За завтраком позвонила Люда:
—
— Операции мало кто любит, — Не особо удивился я.
— Помоги мне ее убедить! — Попросила Люда, — Больше некому, все уже улетели в СССР, а она уперлась, как ослица!
— Помогу чем смогу, — Пообещал я, прикинул время, — Через часок нормально?
— Нормально! Встретимся возле больницы!
Неожиданный квест планов не ломает — съемки сегодня начнутся ближе к вечеру, поэтому у меня «окно».
Ввел родных в курс дела, получил общее одобрение — а разве могло быть иначе? Проводили батю, потом я проводил Хэруки, оделся в свитер и джинсы, попрощался с мамой и сестренкой и отправился к медицинскому центру доктора Сугавары на велосипеде — соскучился по "железному педальному коню"! Погода — отпад, ноябрь решил явить свою «-дере» [теплый] сторону, разогнав тучки и в меру сил согрев родную Уцуномию солнышком. Завизжав покрышкой, лихо вошел в поворот, спугнув стайку воробьев, за что получил возмущенный мяв от подкрадывающегося к птахам рыжего кота.
— Ну прости! — Извинился я перед недовольным охотником, залез в рюкзак, достал из пакета пирожок с сосиской — взял с собой несколько, чтобы угостить Нанако и перекусить самому — и бросил котику.
Фыркнув, он милостиво принял подношение.
Так, вот тут вроде направо… Ага!
— Здравствуйте! — Поздоровался с сидящей на скамейке неподалеку от входа в медицинский центр одетой в черную юбку, черные же сапожки, серый плащик и — какая милота! — повязанный на голове платочек Людой.
— Привет, Йоша! — Улыбнулась она, — Пойдем?
— Пойдем! — Согласился я, докатил велик до входа, пристегнул на велопарковке — с ними в Японии все прямо очень хорошо.
— От какой операции отказывается наша уважаемая пациентка? — Спросил я, пока мы шли к стойке регистратуры.
— Сугавара-сенсей настаивает на коронарном шунтировании.
Звучит жутко, но вроде распространенная операция.
— А у нее близкие-то есть? Можем сюда перевезти, пока она лечится, будут ухаживать.
— Даже не знаю, развелась она с мужем или он умер. Сын-то ее точно умер, в конце шестидесятых, — Погрустнела Людмила, — Но она подарки для племянников брала! — Вспомнила она.
Поговорили с медсестрой, она вызвонила доктора Сугавару.
— Наконец-то мы встретились не тогда, когда ты вот-вот умрешь! — Шутканул он после ритуальных расшаркиваний, ведя нас по коридорам в нужное отделение.
Люда озадаченно посмотрела на меня. Похоже, на такую простую реплику ее знаний японского уже достаточно.