Окончательная синхронизация

Шангин Сергей

— И сколько же он вас так разводил на деньги?

— Неделю, не меньше! Я же совершенно искренне не верил ему, что денег должен, так он меня по несколько раз в день тягал к тому ящику и стучал мне по лбу: «Вспоминай, Лексеич, вспоминай!» Никакая защита супротив старшины Петренко не устоит — она же на простого человека рассчитана, а Петренко на тропе борьбы за деньги — машина бездушная. Не все он сломал, но краешек завесы приоткрыл, вспомнил я про деньги и про тайник вспомнил.

— А потом? — с детской наивностью поинтересовалась Эва.

— Что

потом? — усмехнулся куратор, — Отдал деньги и дальше работать пошел. А ты решила, что я об том открытии всей базе сообщил и своим начальникам в первую очередь? Сеня, ты работаешь или слушаешь наш треп?

— Работаю я, работаю! Только без толку. Такое впечатление, что вы и ваше сознание в разных фазах живете. Не получается синхронизироваться, как волчок перед глазами кружится — я тыкаюсь, а меня по мордам.

— Ладно, бросаем это дело до лучших времен! Давайте, ребятки, отсюда выбираться! — куратор, морщась, сделал попытку встать, но побледнел и рухнул от боли.

Мы выползли из берлоги, осторожно вытащив за собой куратора. Вопрос о направлении движения не стоял — подальше от места падения. Куратор, скрипя зубами от боли, повис на наших плечах, и мы пошагали неспешно, слишком неспешно для людей уходящих от опасности.

Через несколько километров, определенных на глазок, нам встретилось непреодолимое препятствие. Создавалось впечатление, что какой-то безумный ураган ворвался в самую гущу леса и перемолол огромный его кусок в беспорядочную мешанину древесных стволов, кустов и пластов вздыбленной земли.

Оставив Эву сторожить куратора, я сбегал в одну сторону, потом в другую — напрасное занятие, чтобы обойти этот бурелом нужно потратить пару дней. Вот же черт погадал нам пакость. После короткого совещания было принято решение сделать попытку обратиться к лесному зрению — неизвестно находимся ли мы еще в зоне привычного местообитания медведицы, сможем ли выйти на синхронизацию с «местным населением», — в любом случае другого способа найти дальнейший путь не было.

Начали с прежних самых крепких связей и попытались добраться до самых отдаленных границ блужданий медведицы. Пусто, нашего бурелома она не видела. Ни она, ни кто-нибудь еще из ее ареала.

— Ищем, не может быть, чтобы не было следов, — Эвелина смахнула пот со лба и снова окунулась в поиск.

Куратор просто отдыхал, не в силах нам помочь. Я уже слабо верил в хоть какую то вероятность успеха и мысленно готовился отступать на прежние позиции, как услышал восклицание Эвы.

— Есть!

Быстро подключившись к ее видению я с удивлением разглядел наше старое убежище под выворотнем.

— Ты уверена? Тебе не кажется, что мы оттуда совсем недавно ушли? Погляди еще разок! — с откровенным скепсисом предложил я.

— Ты глубже смотри, не под выворотень, а под землю. Букашечки, таракашечки, кроты и прочая живность, в земле норы роющая, говорит, что там есть нечто, выделяющее тепло. Нечто, через что они не могут прорыть свои

ходы. Нечто, что нельзя прогрызть, съесть, обойти. Нечто очень большое и не такое уж глубокое.

— Теплый гранит? Подземный огонь? Ты не выдумываешь все это? Я ничего не вижу, откуда ты все это придумала?

— Мда, мужики действительно устроены грубее женщин — тоньше нужно чувствовать, Сеня, тоньше! Не кулаком, а кончиками пальчиков касаться тонких слоев. Ты же как боров проносишься мимо мелких синхронизаций, разыскивая только крупные сочные желуди! — она хихикнула, представив меня в образе дикого кабана.

— Ну, знаешь ли! — обиделся я.

— Не дуйся! — она прижалась щекой к моему плечу и заглянула в глаза снизу вверх, — Я не хотела обидеть, ты же меня прощаешь? — она скорчила уморительную рожицу кающегося чертенка.

Я не выдержал и прыснул.

— Проехали! Придумаешь тоже, вовсе я не обиделся. Я на тебя не могу обижаться, мой чертенок! — в моем голосе появилась неожиданная для меня самого теплота, руки сами собой обхватили Эву за плечи, и ее лицо оказалось так близко от моих губ, что я не удержался и поцеловал ее.

— Ничего, что я тут валяюсь? Не помешаю? — проскрипел куратор.

— Помешаете! — с легким вздохом разочарования оторвалась от моих губ Эвелина, — Могли бы погулять пока, грибочков пособирать, в кино сходить!

— Так что вы там обнаружили эдакого интересного? — навязчиво поинтересовался куратор.

— Кстати, я вижу ваш ботинок! — ненормально счастливым голосом заорал я.

— Сеня, ты же мне в ухо кричишь!

— Извини, девочка, понимаешь, я его ботинок увидел!

— Что же в этом особенного? — раздраженно поинтересовался куратор, — Между прочим, я его тоже хорошо вижу, но мне это такой радости не внушает.

— Вы не поняли, я нашарил в памяти медведицы очень слабые синхронизации, остатки очень далеких воспоминаний и увидел ваш ботинок через зрение зм… сидите спокойно, — осекся я, поняв, о чем собирался сказать, — змея где-то рядом с вами. Я попытаюсь ее отбросить.

Мои руки зашарили в поисках хворостины или камня.

— Господи, ну когда же ты привыкнешь работать головой, а не руками? — услышал я мысленный призыв Эвы, — Это обязательно — убивать бедную животину, которая ни сном ни духом не виновата? Можно ведь договориться!

Она не стала продолжать пререкания и окунулась в мое сознание, чтобы не блуждать в долгих поисках. Перехватила обнаруженное мной видение и ее пальцы замелькали, сплетая невидимый узор колдовского заговора — Эва обращалась к змее, разговаривая с ней на только ей доступном языке.

Кто бы еще вчера сказал, что можно вот так запросто прыгать из сознания в сознание, словно переключая телевизионные каналы, мы бы назвали его великим фантазером. Война способствует быстрому развитию любых талантов — не успеешь стать умнее, сильнее, изворотливее других, сдохнешь. Естественный отбор войны ускоряет эволюцию человека.