Окончательно мертв
Шрифт:
— Частично потерять колорит и традиции ради обретения определенных выгод, — сказала я себе под нос. — «Волмарт» против «Дедушкиной скобяной лавки».
Мистер Каталиадис рассмеялся:
— Вы правы, мисс Стакхаус. Именно так. Такие есть в обоих лагерях, и на встрече на высшем уровне, где мы будем через несколько недель, этот пункт будет одним из важнейших в повестке дня.
— Чтобы уйти от того, что будет через несколько недель, и вернуться к теме: зачем Патрику Фернану пытаться меня убить? Он меня не любит, и он знает, что я на стороне Олси, если придется между ними выбирать, ну и что? У меня нет веса. Зачем ему все это организовывать — найти двух мальчишек, которые это сделают, укусить их, натравить на меня и на Квинна — если он не ждет от этого какой-то крупной выгоды?
— У вас талант задавать хорошие вопросы, мисс Стакхаус. Хотел бы я иметь такие же хорошие ответы.
Что ж, я могла бы придержать свои мысли при себе, раз не получаю от своих спутников информации.
Единственный смысл убивать Гладиолу — по крайней мере, единственный, который может увидеть прямодушный человек, — это чтобы я не получила вовремя указание быть готовой ехать в Новый Орлеан. Кроме того, Гладиола была бы некоторым буфером между мною и теми, кто за мной охотится, или хотя бы она была бы бдительнее меня насчет нападения.
Но получилось так, что она лежала в лесу мертвая, когда я шла на свидание с Квинном. Так, стоп. Откуда молодые волки знали, где меня искать? Шривпорт не так уж велик, но невозможно следить за каждой дорогой, не приеду ли я случайно по ней. С другой стороны, если какой-нибудь вервольф заметил, как мы с Квинном идем в театр, то заговорщики узнали бы об этом через пару часов и имели бы время что-нибудь спланировать.
А если бы этот тайный вдохновитель знал еще раньше, то ему было бы еще легче… допустим, если бы кто-то знал, что Квинн пригласил меня в театр. Кто знал, что у меня свидание с Квинном? Ну, Тара — я ей сказала, когда покупала наряд. И я еще сказала Джейсону, когда звонила ему выяснить насчет Кристалл. Пам я сказала, что у меня свидание, но не помню, говорила ли ей, где оно будет.
И еще — сам Квинн.
Эта мысль настолько меня огорчила, что я едва не разразилась слезами. Не то чтобы я настолько хорошо знала Квинна или могла судить о нем на основании проведенного с ним времени… За последние несколько месяцев я поняла, что нельзя так быстро узнать человека, что выяснить его истинный характер — на это иногда уходят годы. Это меня глубоко потрясло, поскольку я привыкла узнавать людей очень хорошо и очень быстро. Знаю я их так, как они даже не догадываются. Но ошибки в распознавании характеров нескольких сверхъестественных существ застали меня врасплох — эмоционально. Привыкнув к быстрой оценке, которую мне позволяла делать телепатия, я стала наивной и беспечной.
А сейчас меня окружали подобные создания.
Примостившись в уголке широкого сиденья, я закрыла глаза. На какое-то время мне надо уйти в свой собственный мир, чтобы никого больше внутри не было. И я заснула в темной машине, сидя напротив полудемона и вампира, а вел машину тоже полудемон.
Когда я проснулась, моя голова лежала у Билла на коленях. Он нежно поглаживал мне волосы, и знакомое прикосновение его пальцев навевало на меня мир и пробуждало чувственность, которую всегда умел пробудить во мне Билл.
Не сразу я вспомнила, где мы и что делаем, а тогда я села, растрепанная и моргающая. Мистер Каталиадис сидел напротив совершенно неподвижно, и я подумала, что он спит, но точно определить не могла. Если бы он был человеком, я бы знала точно.
— Где мы? — спросила я.
— Почти приехали, — ответил Билл. — Сьюки…
— Да?
— Я тебе помогу разобраться с квартирой Хедли, если хочешь.
У меня было чувство, что он хотел сказать что-то другое, да передумал в последнюю минуту.
— Если мне нужна будет помощь, буду знать, куда обратиться.
Ответ должен был прозвучать достаточно двусмысленно. У меня возникало очень нехорошее чувство по поводу этой квартиры. Может быть, наследство, оставленное мне Хедли, окажется проклятием, а не благословением. И все же она подчеркнуто исключила Джейсона, потому что он ее подвел, когда ей нужна была помощь, так что, наверное, Хедли все же хотела, чтобы ее завещание было благодеянием. С другой стороны, Хедли была вампиром, она перестала быть человеком, и это могло ее изменить. И еще как.
Выглянув в окно, я увидела уличные фонари и движущиеся в темноте машины. Шел дождь, было почти четыре часа утра. Я подумала, нет ли где-нибудь поблизости блинной «Айхоп». Когда-то я в одной была, и это было чудесно. В одну из прежних поездок в Новый Орлеан, когда я еще в школе училась. Были мы тогда в аквариуме, и в музее рабства, и в церкви на Джексон-сквер, и в соборе Св. Людовика. Чудесно было видеть новое, думать о людях, которые здесь побывали в разные времена, как они выглядели, как были одеты. С другой стороны, телепатке с плохими щитами не слишком уютно в компании подростков.
Теперешние мои спутники куда труднее читаемы и куда более опасны.
Мы выехали на тихую улочку жилого района. Лимузин подрулил к тротуару и остановился.
— Дом вашей кузины, — сказал мистер Каталиадис, когда Дианта открыла дверцу. Я вышла на тротуар, пока мистер Каталиадис примеривался к выходу, загораживая дорогу Биллу.
Передо мной была шестифутовая стена с проемом для проезда машин. Трудно было сказать в неверном свете уличных фонарей, что там за ней, но казалось, что небольшой двор с изгибающейся кругом подъездной дорожкой. Посередине круга буйно росла зелень, хотя отдельных растений я различить не могла. В правом переднем углу стоял сарай для садового инвентаря. Двухэтажный дом изгибался буквой L — чтобы использовать глубину участка, буква была перевернута. Непосредственно вплотную стояло такое же здание — по крайней мере, с виду такое же. Дом Хедли был выкрашен в белый цвет, ставни зеленые.
— Сколько здесь квартир, и которая принадлежала Хедли? — спросила я у адвоката, подошедшего сзади.
— В нижнем этаже живет домовладелец, а верхний этаж теперь ваш — в той мере, в какой вы этого хотите. Королева платила аренду до тех пор, пока завещание не прошло утверждение. Она не считала справедливым поступить с собственностью Хедли иным образом.
Очень официальным тоном было сказано, даже для Каталиадиса.
Моя реакция была приглушена усталостью, я только и могла сказать: