Окопная правда войны
Шрифт:
«Ранен в бою при защите СССР».
На этот раз война для него закончилась. Правда, до самой смерти в 1968 г. не давала покоя не только дикими болями, но еще более страшными воспоминаниями. Ведь он на войне выжил. Выжил чудом!
***
Из книги мемуаров адмирала Флота Н.Г. Кузнецова «Курсом к победе» мы можем узнать, что в битве за Москву в составе армейских соединений участвовали и флотские формирования: «62-я, 64-я, 71-я, 84-я Московские стрелковые бригады; вдоль Волоколамского шоссе была развернута 75-я Морская стрелковая бригада, а на Можайском шоссе действовал специальный морской полк». Все эти соединения и части были сформированы из моряков тихоокеанцев (62-я, 71-я, 84-я),
Всего же в битве под Москвой сражались семь бригад 154-я, 62-я, 64-я, 71-я, 74-я, 75-я и 84-я, а также 85-й отдельный полк моряков, 199-й и 200-й артиллерийские дивизионы, состоявшие из батарей 152,130 и 100 мм морских орудий.
«Мне приходилось читать, — писал Кузнецов, — будто моряки легко расставались со своим плавучим “домом”. Не так это обстояло на деле. Прощание с кораблем было нелегким. Те, кто служил на флоте, знает. Каждый хотел воевать именно на корабле, рядом с друзьями. Но война есть война, и краснофлотцы шли драться на суше (...) На фронте различия между моряками и армейцами быстро стирались. Разве только флотские словечки “братва” и “полундра” да хлесткие изречения боцмана в адрес фашистов говорили о том, что здесь воюет морская пехота. Верность морским традициям проявлялась еще и в том, что в решительный час моряки неизменно шли в бой в полосатых тельняшках, чтобы враг знал, с кем имеет дело!
Обычно костяк морских стрелковых бригад составляли моряки с кораблей и бойцы частей береговой службы флота. К ним прибавлялось пополнение из других родов войск. В отдельных бригадах к моменту переформирования процент моряков оказывался совсем небольшим. Однако морские традиции продолжали жить. И неудивительно: во главе бригады стояли, как правило, флотские командиры — береговики или командиры корабельной службы».
К слову, 1-я отдельная бригада морской пехоты, сформированная на Балтийском флоте в 1941 г. до начала Великой Отечественной войны, оставалась единственным соединением морской пехоты в Советском ВМФ. Так как по мобплану 1941 г. развертывание частей морской пехоты не предусматривалось.
И лишь с началом войны, когда ВМФ пришлось решать особую задачу по оказанию помощи сухопутным войскам, соединения морской пехоты формировали в крайне сжатые сроки. Например, в июне 1941 г. на Балтийском флоте были сформированы три отдельные бригады (2-я, 3-я и 4-я), а в августе-сентябре еще три (5-я, 6-я и 7-я).
В августе-сентябре, на Черноморском флоте были сформированы три отдельные бригады (7-я, 8-я и 9-я). На Северном флоте сформировали одну (12-ю) и на Тихоокеанском флоте две (13-ю и 14-ю) отдельные бригады.
Кроме отдельных бригад и батальонов, на всех флотах и флотилиях летом и осенью 1941 г. создавалось большое количество стрелковых частей и подразделений.
71-я отдельная Тихоокеанская бригада морской пехоты, разгрузившись в Дмитрове осенью 1941-го, сразу же вступила в бой.
«Еще на марше к исходной позиции девятнадцатилетнему старшине 1-й статьи Вонлярскому, как и другим бойцам, выдали противогазы, бутылки с зажигательной смесью и новенькие СВТ-40 — самозаряжающие винтовки конструкции Токарева, — рассказывает в своей статье “Не отдадим Москву” Николай Ямской. — Противогазы за очевидной ненадобностью ребята развесили по дороге на кустах. А освободившиеся от них сумки заполнили патронами и бутылками с зажигательной смесью. Ладным СВТ-40 очень обрадовались. С таким оружием только в атаку ходить. Не зря же с ним маршировали на довоенных
Впрочем, сам же Вонлярский предпочел бы автомат. И белый полушубок. Но теплые щегольские кожушки полагались только комсоставу, а автоматов ППД на всю бригаду было только два: у командира Боброва и самого комбрига Безверхого.
Первый бой жестоко и кроваво все расставил по своим местам. Белые кожушки оказались идеальной мишенью: по этой номенклатурной примете немецкие снайперы сразу перещелкали почти весь комсостав. Гнусной пособницей врага оказалась чудо-винтовка СВТ. На лютом морозе (в 1941-м зима пришла рано) у них дружно отказал подающий механизм. Так что уже в самом начале атаки Дмитрию вынужденно пришлось возглавить взвод. И вместе с остальными “братишками” бежать на врага с “оштыкованной кочергой”, сбросив в глубокий снег путающуюся в ногах шинельку. Но зато в бескозырке и с “полундрой”!.. ни поддержка нескольких танков, ни наши экономно постреливающие артдивизионы немцев особенно не беспокоили. Они могли себе позволить какое-то время просто наблюдать за экзотическими маневрами русских.
Однако скоро немецкая машина заработала на полную мощь. Полураздетым морпехам пришлось залечь. Особенно досаждал им огонь из пулеметного гнезда близ церкви: распластанные на снегу, моряки были оттуда как на ладони. Исход поединка решил отчаянный поступок Диминого однополчанина, командира армейской разведки лейтенанта Павла Стулова. Подговорив ребят закидать его снегом (масхалатов-то не было), Павлик сквозь темно-бурую пелену разрывов сумел незаметно подобраться к вражеской огневой точке и забросать ее гранатами.
В стремительном броске, преодолев отрезок до окраины села, моряки ворвались на его улицы. В завязавшейся рукопашной схватке прошедшие пол-Европы немцы оказались лишены главных своих козырей — общего управления боем и поддержки авиации.
Их грозные танки беспомощно крутились на месте и скоро полыхали. Увы, чаще всего вместе с моряками, которые были вынуждены поражать вражескую технику очень опасными при использовании бутылками с “горючкой”. Но все-таки больше всего досталось вражеской пехоте: такого жестокого мордобоя она еще не видывала...»
Неудивительно, что бойцы соединений морской пехоты помогли сухопутным войскам не только выстоять в обороне под Москвой, но и создать благоприятные условия для перехода в решительное наступление.
***
Эту быль о «замерзшей дивизии» я впервые услышал из уст одного офицера управления корпуса ПВО в Североморске. И только со временем мне удалось узнать подробности действительно имевшей место трагедии в годы войны.
152-я стрелковая дивизия с весны 1942 г. находилась в резерве Карельского фронта и располагалась в Кеми. Погода этот период в Карелии выдалась неожиданно теплой, и командующий фронтом не без чьих-то ходатайств приказал досрочно на 20 дней переодеть подчиненные ему войска в летнее обмундирование. Естественно, попала под этот приказ и 152-я стрелковая дивизия, отправляющаяся на Крайний Север.
1 мая 1941 г. бойцов этой дивизии хорошо накормили, выдали им по 100 наркомовских граммов и, погрузив в эшелоны (11 370 человек), отравили под Мурманск, где шли напряженные бои.
К слову, дивизия была сформирована в январе 1942 г. на Урале в Красноуфимске из выписанных из госпиталей раненых. Когда их отправили в Мурманск, орудия, боеприпасы, кухни и продовольствие должны были прибыть с последующими эшелонами.
Сразу же по прибытии в Колу личный состав дивизии выгрузился и двинулся в путь пешим порядком по безлюдной тундре на расстояние почти в 90 км.