Оковы прошлого
Шрифт:
Коля, ей нельзя дышать краской! — возмутился Альбан.
Водоэмульсионная краска не пахнет, и она не токсична. Но если у Валентины есть дела — подготовка к Рождеству или к свадьбе, я пойму.
—Хорошо, завтра утром буду красить дверь.
Валентина посмотрела на Альбана и ослепительно ему улыбнулась.
—Я не сахарная, — заверила она.
Внимательнее осмотрев комнату, женщина присвистнула от восхищения.
Великолепно!
Выбранная вдохновенным Коля медово-янтарная гамма полностью изменила атмосферу
Жена не пожалеет, что дала тебе выходной, — предрек Альбан.
Топот на лестнице оповестил их о приезде Софи с детьми.
Разве они должны были приехать сегодня? — удивилась Валентина.
Она подумала о том, что одного торта на всех не хватит. Разумеется, Софи на «Пароходе» у себя дома, но почему ей доставляет такое удовольствие ставить их в неловкое положение, не предупреждая о своем приезде?
Вау! — воскликнул возникший в дверях Поль. — Можно войти?
Ни в коем случае, — отозвался Коля. — Измажетесь!
Луи и Анна, широко открыв глаза, замерли рядом с братом.
Мам, а что, если перекрасить и наши комнаты? — не допускающим возражений тоном спросила Анна. — Чур, моя будет розовой!
Подождем до весны, — ответила Софи.
Через головы детей она поздоровалась с братьями мужа, проигнорировав Валентину.
Цвета просто превосходны! — сказала она с легкой завистью в голосе. — И все-таки, по-вашему, сейчас подходящее время для того, чтобы перекрашивать стены?
Завтра вечером все будет готово, — уверил ее Коля. — В воскресенье мы все будем помогать тебе готовиться к Рождеству!
То, что все привыкли считать Софи хозяйкой дома, приводило Валентину в отчаяние. Два дня назад Валентина предложила Альбану съездить за елкой, но тот ответил, что этим займутся Жиль и Софи, они всегда выбирают рождественское дерево вместе с детьми.
«Счастье, если мне позволят повесить на елку хоть одну игрушку», — с горечью подумала Валентина. Она сердилась на себя за свою нелюбовь к Софи, но никак не могла забыть ту поездку в Париж за свадебным нарядом и колкости, на которые была так щедра ее будущая невестка.
Займусь-ка я ужином, — предложила Валентина. — Не знаю, хватит ли на всех...
Я все предусмотрела! — с удовлетворенным видом отрезала Софи. — Сейчас распакую багаж и спущусь. Еще раз браво, Коля! Дом на глазах превращается в дворец!
Она вышла, увлекая за собой детей, а Валентина, прижавшись к плечу Альбана, проговорила шепотом:
Господи, как она меня раздражает! Я злюка, да?
Ну что ты, — тоже шепотом отозвался Коля, который в этот момент вытирал валик. — Она всех раздражает, только никто не признается.
Валентина прыснула, а Альбан громко расхохотался.
* * *
Жозефина удобно устроилась в кресле-качалке. Давид по ее просьбе налил им «в полпальца» поммо[15].
Значит, ты и правда это любишь, — вздохнул он.
А тебе не нравится?
Я предпочитаю кальвадос вечером и яблочный сок по утрам, но никак не их смесь! Поужинаешь с нами?
Нет. Впереди череда праздников, и я хочу отдохнуть.
Приятно это слышать. А я-то подумал, что молодежь тебя не пригласила.
Они всегда мне рады, — улыбнувшись, мягко сказала пожилая дама. — Альбан повторяет мне это на сто ладов, а Валентина ему вторит. Но будет лучше, если они больше времени станут проводить вдвоем, а не возиться со старушкой.
Давид подал ей стакан, они чокнулись, и он сел у стола.
Иногда я спрашиваю себя, знаешь ли ты, как сильно твои внуки тебя любят?
Я это знаю. Но они живут своей жизнью, и это нормально. А мне очень нравится мой маленький уютный домишко!
Она сделала глоток и прищелкнула языком.
—Ты пришел, чтобы я тебе погадала? — неожиданно с волнением в голосе спросила Жозефина. — Знаешь, с того самого дня, как я попала в больницу, карты лежат в ящике и мне совсем не хочется их доставать.
Я и не думал о картах, Жо. Я пришел, чтобы поцеловать тебя и... поговорить.
Ты выглядишь озабоченным... Что-то случилось? Это связано с женщиной?
Окинув его строгим инквизиторским взглядом, она заключила:
Это не серьезно.
Когда она так на него смотрела, Давиду казалось, что он становится прозрачным, поэтому он поторопился выложить то, что было у него на душе.
Это касается тебя. Тебя и твоих проклятых секретов. Ты сеешь неприятности в своей семье, Жо.
Я?
Ты отмалчиваешься, а они ищут. Угадай, зачем Альбан ездил сегодня утром в Гавр? Чтобы поговорить с отцом Эриком!
Не может быть! — взорвалась Жозефина. — С отцом Эриком Ватье? Да откуда они могли...
У меня не спрашивай, я понятия об этом не имею. Зато расскажу тебе о визите Валентины. Она пришла ко мне сама не своя. Она видит, что Альбан что-то от нее скрывает. Он постоянно о чем-то размышляет, а что, по-твоему, думать Валентине? Он боится рассказать ей о том, что его мать была сумасшедшей, потому что Валентина ждет ребенка. И из-за этого они ссорятся. Кстати о ссорах. Мы с Альбаном на днях, на пляже, тоже чуть не поссорились. Он подозревает, что ты рассказываешь мне то, что таишь от него, и злится.
Но ведь тебя все это не должно касаться! Ну зачем, черт побери, Альбан вернулся? Прошлое спокойно спало, все было так хорошо...
На последнем слове голос Жо оборвался — было очевидно, что потеря желанного спокойствия приводила ее в отчаяние. Встревоженный Давид придвинул свой стул так, чтобы оказаться лицом к лицу с пожилой дамой, и взял ее руки в свои.
Не расстраивайся, Жо, тебе это вредно. Я просто пытаюсь прояснить ситуацию. Альбан, Жиль и Коля сейчас, как охотничьи псы, — они не собьются со следа!