Окраина. Дилогия
Шрифт:
Тут на Маню начала падать книга. Увесистая такая, большого формата. Лежала спокойно рядом с запаршивевшим орлом, а тут начала падать. Замедленно так…
– Манька! – с ужасом рявкнул Феофанов.
Подчиненная успела втянуть голову в плечи и сказать:
– Ай!
Стук от попадания многостраничного снаряда вышел вполне деревянный. Благо томище бахнулся не корешком, а плашмя. Девушка ухватилась за свою модельную стрижку.
– Сильно? – растерянно спросил Феофанов.
– Да не особо. Чего она вообще? –
– Не стой там. Еще орел спикирует. Дряхлое все. Старье запущенное, разруха и запустение…
Феофанов стоял всетаки не под самым дверным проемом, и когда сорвавшийся карниз, раздувая паруса портьер, по широкой дуге полетел к нему, командир успел отпрыгнуть…
Длинная штанга раскачивалась маятником, от портьер тянулись густые клубы пыли. Феофанов отошел подальше, за большой круглый стол, покосился на Марика, целящегося в взбесившийся карниз из автомата:
– Ну, всетаки не гильотина. Но неприятно. Пора нам отсюда выбираться.
– Пыль осядет, и драпаем. – Капчага держала в руках опасный том. – Слушайте, а что такое «Потаенная Доктрина Головатской»? Абзац какойто – уложит такой великой мудростью, и поумнеть не успеешь…
Тут под столом сдавленно, но отчетливо чихнули…
Марик отпрыгнул в одну сторону, командир в другую. Целились из двух столов, что было глупо. Света из окна падало достаточно, – и без фонаря видно – нет под столом ничего и никого, кроме клубящейся удушливой завесы, слетевшей со штор.
– Всем выйти из пыли! – рявкнула Капчага, целясь в пустоту. – Открываем огонь на поражение!
Пустота дрогнула – на миг Марик вроде бы увидел карлика, с ужасом пятящегося от грозного револьвера. Потом чтото мелькнуло по направлению к дверям. Феофанов успел швырнуть наперерез тяжелый стул:
– Стой!
Разглядеть Марик ничего не успел – просто оседающая пыль закружилась поиному. Патрульный машинально повел стволом автомата, целясь в абсолютно пустой угол.
– Не стреляй! Ой, твою…! – Маня отскочила – на нее громоздко спланировал великанский орел, задел крылом по голове. – Стой, хоббит бешеный! – Девушка в ярости метнула том в сторону пианино…
Марик ничего не видел, кроме пыли, мелькающих предметов и мечущихся по комнате поисковиков. На командира пыталась рухнуть люстра – с крюка соскочила, но повисла на проводах. Раскачивалась, дождем сыпались блеклые хрустальные подвески… Само по себе забренчало пианино… Феофанов перевернул тяжелый стол, баррикадируя двери в коридор… Наконец рухнул карниз со шторами, подняв новые клубы пыли. Марик уже не целился, просто заслонялся автоматом от взбесившейся комнаты…
– В спальню он скакнул! – Маня швырнула вслед «Потаенной Доктриной». – Зажмем!
– Поосторожней! – Феофанов судорожно чихнул и с изящной этажеркой для цветов наперевес устремился в спальню…
Марик осторожно выглянул: поисковики стояли
– Предлагаю перемирие, – сказала Маня под кровать.
– Действительно, несолидно получается, – поддержал Феофанов. – Мы, собственно, агрессивных намерений не имеем…
Под кроватью покошачьи чихнули.
– Вот и я говорю, – обрадовалась Маня. – Выбирайтесь. Это явное недоразумение. Меня вот контузило, но я же зла не держу.
– Вы самито… – едва слышно отозвались из подкроватных глубин.
– Нервничаем все, – признал Феофанов. – В такой обстановке, согласитесь, простительно.
Марик не выдержал и чихнул.
– Вот! – девушка, вглядываясь под кровать, ткнула пальцем в сторону патрульного. – Наш военный тоже согласен. Он, между прочим, строчить не начал. А мог бы! «Калашников» – это такая силища, все бы здесь покрошил!
– О стрельбе и речи быть не может! – возмутился Феофанов. – У нас мирная миссия. Мы своих людей ищем. Объяснили бы вы нам, что тут произошло, раз местный. И выбирайтесь, ради бога. Разговаривать както неудобно…
– Бога нет, – сообщили изпод кровати. – Если выйду, сразу стрелять не начнете? Обещаете?
* * *
Назвался подкроватный доможилом. Порода вроде домового. Марик знал, что домовых не бывает. Ни в деревнях, ни в городах. Раньше, может, и были, но вывелись. Но этот был. Невысокий – Маньке по колено. Квадратненький. Ноги – вроде как одни ступни. С такими ногами и не бегают, и вообще не живут. Но этот жил. Разговаривал.
– …Сначала им страшно было. Разведки устраивали. Водоотводы от скважин хотели вести. Комитет Выживания избрали. Говорят, все время новые жильцы здесь появлялись. Потом собрались и ушли. В одночасье. Налегке, без мебели, почти без вещей. Без всего…
– Им, наверное, просто некуда было вас брать, – жалобно сказала Маня.
– Я понимаю. – Крошечные глазки доможила упорно смотрели в стену.
Физиономия единственного местного обитателя была мохнатой. Сплошь заросшая белой шерсткой. Даже уши мохнатые. Но на игрушку он похож не был. Такой старичокмутант. Может, оттого, что шерсть седым пыльным серебром отливала? И губы слабые, растрескавшиеся…
Марик вынул из разгрузки литровую флягу воды. Протянул…
– Благодарю. – Доможил поднатужился, справился с пробкойзакруткой. Ладони у него были четырехпалые, но это, наверное, было и нормально. Забулькал… Прервался, глянул на Марика:
– Благодарю. Мне, собственно, не надо. Но привык…
Он снова булькал. И куда только входило? Марик невольно посмотрел на постель, на которой сидел крошечный доможил. Манька тоже туда смотрела. Нехорошо. Как дикари. У доможилов, наверное, и этот, как его… метаболизм совершенно иной.