Окрашенное портвейном (сборник)

Янс Георгий

– Александр, значит. А меня – Василий Иванович. Ну, наливай, Александр. Выпьем за знакомство.

Ты хоть знаешь Александр, с кем пьешь? – спросил Чапаев, которого начало «развозить на старые дрожжи».

– Какая мне разница? – беспечно ответил Скока. – На рыбака ты не похож. Без удочек и пьяный уже был, когда я тебя нашел. Может, приблудился, а, может, из тюрьмы сбежал. Какая мне разница? – повторил он.

– Как какая разница? – рассердился Чапаев. – Может быть, я – маньяк, убийца, который при попустительстве таких, как ты, разгуливает на свободе. Ты прежде,

чем со мной водку хлестать, должен был с меня документы потребовать.

– Зачем, ты на убийцу не похож.

– Это почему же?

– Если ты убийца, то должен был бы меня убить, а ты денег дал на водку. Нет, так убийцы не поступают, – логически отверг Скока это предположение.

– Так я не простой убийца, а маньяк, извращенец. Сначала буду пить с тобой, веселиться, а потом убью.

– Нет, не убьешь. Мы с тобой сейчас напьемся и спать ляжем. Когда тебе меня убивать. Некогда. Давай еще по одной.

– Давай, но сначала потребуй, чтобы я тебе документы предъявил.

– Зачем?

– Так положено. Во всем должен быть порядок. Даже в чистом воздухе, – зачем-то добавил он. – Давай, требуй с меня документы.

– Ну, показывай, если тебе так хочется.

– Что, значит, хочется, – рассердился Чапаев. – Ты должен вот так сделать, – Василий Иваныч попытался встать, но не смог, поэтому продолжил говорить лежа. – Гражданин, предъявите ваши документы. Понял?

– Нет, не понял. Я встать тоже уже не могу.

– Александр, какая же ты бестолочь. Ладно, лежи. Только вот, как лежишь, так и спроси: «Гражданин, предъявите ваши документы». Теперь понял?

– Теперь понял, но давай сначала выпьем.

– Эх, Александр, нет в тебе гражданской ответственности. Зоркой бдительности, как у орла. Наливай.

Они выпили. Пилось так легко, что даже совсем не хотелось закусывать.

– Гражданин, ваши документы, – наконец, произнес Скока, с трудом оторвав голову от земли.

– А встать все-таки не можешь, чтобы было все, как положено? – поинтересовался Чапаев.

– Не могу, – честно признался Скоков.

– И я не могу, – Чапаев тяжело перевернулся на живот и достал из заднего кармана брюк удостоверение. – Читай.

– Чапаев Василий Иванович, – начал читать Скока, – вице – мэр… Что? Ты, вице – мэр?

На мгновение он даже протрезвел, настолько были велики его испуг и удивление. Но только на мгновение. Испуг прошел. Остались только удивление желание выпить.

– Давай, что ли за знакомство? Это надо же, с кем меня угораздило водку пить. Кому расскажу – не поверят.

– А вот рассказывать никому не надо, – строго заметил Василий Иванович. – Я лицо всенародно избранное. Понимаешь?

Скока сделал вид, что понимает, почему нельзя рассказывать о всенародно избранном лице.

– Государственная тайна? – только и спросил он.

– Очень государственная, – ответил Чапаев. – Народ не должен знать, как живется всенародно избранным. Знаешь, почему не должен знать?

– Нет. Откуда же мне знать. Ты же сам сказал, что народ не должен знать.

– Правильно я сказал. А почему я так сказал? Знаешь?

– Что ты все талдычишь: «Знаешь, знаешь»! Я тебе

уже сказал, что не знаю. Или рассказывай, или наливай. Твоя очередь.

– Ладно, сначала объясню тебе, что к чему, а потом разолью. Слушай. Может быть, поймешь, как, где и при каких обстоятельствах я был всенародно избран вице – мэром?

– Что ты мне все загадки задаешь? – обиделся Скока. – Если не хочешь разливать, так и скажи. Я разолью. Я не гордый. Хоть и не всенародно избранный.

– Разливай ты, раз не всенародно избранный, – согласился Василий Иванович. – Я пока мыслями соберусь.

Они в очередной раз выпили. Чапаев поудобнее растянулся на спине, положив руки под голову. Для него и в повседневной жизни «собраться с мыслями» было очень тяжело. Поэтому в шалаше воцарилось молчание. Скока любил в такие летние вечера слушать тишину, которая нарушалось стрекотом кузнечиков, всплеском рыбы и монотонным еле слышным течением реки. Человек утонченный назвал бы то, что слушал Скока природной симфонией. Скока не был настолько утончен. Ему было просто хорошо от того, что он слышал.

– Так вот, вспомнил о чем я, – прервал молчание Чапаев. – Ты меня слушаешь Александр?

Чапаев плохо запоминал фамилии сотрудников администрации, но никогда не забывал имена своих собутыльников.

– Ты слушаешь меня Александр? – переспросил он.

– Слушаю, слушаю.

– Я вспомнил, что хотел сказать. Надо же вспомнил, – обрадовался Чапаев. – Я был избран на выборах, а выборы у нас по конституции тайные, поэтому моя должность – государственная тайна.

Василий Иванович, сам пораженный своей безупречной логикой, продолжил:

– И не для того нас народ избирал, чтобы знать, как тяжело живется и работается вице – мэру. Пусть наша работа будет для народа тайной.

– Это тебе тяжело живется? Полный карман денег, а вместо тайной работы, со мной водку трескаешь, – в голосе Скоки послышалась усмешка.

– Деньги, Александр, каждому платятся по труду. Вы избрали меня, вы и платите мне. Это вы, избиратели, избрав меня, назначили мне цену. Я горжусь, что народ так ценит мой труд. Значит, не зря я отдаю свое сердце, душу делу служения народу, поэтому и есть у меня в бумажнике немного денег. И зря ты меня упрекаешь Александр, что пью с тобой некоторое время водку. Ты думаешь, что я так просто сижу и пью с тобой водку?

– Положим, ты не сидишь, а лежишь. Я даже удивляюсь, как можно лежа пить. А ты молодец – ни разу не поперхнулся.

– Мастерство Александр приходит с годами. И все же твою иронию отнесу на незнание моей работы. Ты думаешь, что я просто с тобой водку пью? Вижу, вижу по глазам, что так думаешь.

Чапаев с трудом различал силуэт собеседника.

– А я всего лишь служу моему народу, моему избирателю. Я специально приехал в вашу глубинку, чтобы в неформальной обстановке потолковать с народом. Понять, что я еще не сделал такого, чтобы мой народ мог жить еще лучше и веселей. Рассказать моему народу о последних решениях партии и правительства, о мудрости этих решений. Занимаюсь, короче, просветительской деятельностью. Глаголом жгу мой народ.