Октановое число крови
Шрифт:
Спустя короткое время Виктор Михайлович припарковал «Гелендваген» во дворе трехэтажного здания, стоявшего в тихом Костянском переулке и недавно отреставрированного. В этом доме, рядом с рестораном «Старый Шанхай», расположенном в соседнем переулке, находилась конспиративная квартира, числящаяся на балансе Третьего управления ГРУ, вотчина полковника Митрохина, место для конфиденциальных встреч. Антонову уже не раз доводилось бывать здесь. Поскольку ему было запрещено появляться на Хорошевском шоссе, встречи с коллегой проходили, как правило, именно в этом месте.
Антонов набрал цифровой
— Приветствую, дорогой! — Полковник пропустил визитера внутрь и закрыл за ним дверь. — Я подумал, что будет лучше, если мы не станем некоторые вещи доверять телефону, а поговорим с глазу на глаз.
Они обменялись рукопожатием. Полковник на правах хозяина жестом пригласил коллегу проследовать в гостиную трехкомнатной квартиры. Там стояли кожаный диван, офисный стол, кресло и два стула. На противоположной от входа стене был закреплен плоский экран шестидесяти дюймов по диагонали.
Кроме Митрохина и Антонова в квартире больше никого не было. Подобные меры предосторожности для этих людей в последние годы стали нормой. Да, они лично подбирали свои команды, вполне доверяли подчиненным. Однако существовали темы и вопросы, которые должны были обсуждаться исключительно тет-а-тет, в отсутствие третьих лиц.
Митрохин разлил из кофейника в чашки горячий крепкий напиток и осведомился:
— Я так понимаю, Виктор, у тебя не появилось новых данных по Козаковой и ее благоверному?
Антонов открыл пакетик с сухими сливками, высыпал в чашку его содержимое, неспешно помешал ложечкой.
Глядя на коллегу, расположившегося напротив, через стол, он сказал:
— Сотовый Анны не отвечает. «Абонент находится вне зоны доступа». Нет ответа ни на одно из СМС-сообщений, посланных ей. Мы послали несколько писем на ее адреса, но она не отозвалась.
— Кино на видеохостинге?..
— Новых сюжетов не было.
— Аноним больше не беспокоил?
— Он продиктовал свои условия. — Антонов криво усмехнулся. — Так что до среды, да, думаю, до конца этого дня, новых звонков или сообщений от него не будет.
— На телефон Козака пытались прозвонить?
— Пробовали. Чтобы не засветить Ивана, да и самим не запалиться, звонок осуществляли через одного из украинских операторов.
— Я предполагал, что до Козака тоже не удастся достучаться.
— Они были вместе в тот вечер. Если что-то случилось с Анной, то это наверняка задело и Ивана.
— Резонное замечание.
— Какие новости сообщают из посольства в Катаре? Пришли ответы на тот вопросник, который я передал им через тебя, Павел Николаевич?
Митрохин невесело хмыкнул и ответил:
— После обеда поступил целый ворох сообщений. Шифровальщики еще не все обработали, но кое-что интересное уже появилось.
— Например?..
— Двигаем по порядку. О судьбе наших товарищей по-прежнему ничего не известно. В настоящий момент мы имеем устные ответы, поступившие из трех катарских инстанций. — Митрохин глотнул кофе и продолжил: — Сотрудник нашего посольства позвонил в офис катарской авиакомпании.
— У Анны имелась оманская виза.
— Следовательно, она могла свободно покинуть аэропорт. Что и произошло, как мы понимаем.
— В одном из двух СМС, отосланных ею из Дохи, Анна сообщила, что Иван в связи с какой-то служебной надобностью вынужден задержаться там на три или четыре дня. — Антонов с задумчивым видом крутил в руке чашку, словно пытался увидеть будущее где-то на ее дне, в кофейной гуще. — Я знаю, что уже говорил это, но хочу еще раз подчеркнуть, потому что считаю важным.
— Козакова приняла самостоятельное решение? То есть она захотела остаться с мужем в Дохе, не посоветовавшись с тобой, Виктор?
— Возможно, это была ошибка, — сказал Антонов. — С другой стороны, в ситуациях, подобных этой, сложно что-либо просчитать наперед. Я в любом случае не собираюсь сваливать ответственность на кого-либо. Ладно, проехали. Что еще удалось узнать у катарских авиаперевозчиков?
— Касательно Ивана Козака мы у них, естественно, ничего не запрашивали. Ответ по Козаковой я уже изложил.
— Понятно, — сказал Антонов. — Из катарского МВД получены еще какие-либо разъяснения?
— Сотрудник посольства повторно звонил в их офис. Он обрисовал ситуацию так, как его попросили, в соответствии с инструкциями, отосланными нами. Так, мол, и так, пропала женщина, туристка, гражданка России. Она предположительно останавливалась в отеле «Доха Марриотт». В посольство России в Катаре из Москвы позвонила ее родственница. Этим, дескать, и объясняется запрос.
— Что ответили?
— Сообщили, что, по их данным, катарская виза гражданке Козаковой не выдавалась. На реплику нашего дипломатического сотрудника о том, что Козакова въехала в страну по оманской визе, служащий МВД сказал примерно следующее: «Мы не обязаны отслеживать, чем занимаются туристы, въезжающие в нашу страну. Сама постановка вопроса нам кажется странной. Прошло всего трое суток с того момента, как эта гражданка оказалась на территории Катара. Если она действительно находится в нашей стране, чему пока нет никаких подтверждений, то это ее частное дело. Да, она вправе сама решать, чем ей заниматься, кому звонить, сообщать ли о своих занятиях и передвижениях родственникам или кому бы то ни было еще».
— Железная логика. Не подкопаешься.
— Служащий МВД сказал нашему дипломату, что они не обязаны заниматься ее поиском, если нет конкретных данных о преступлении, совершенном в отношении этой гражданки, или, наоборот, о том, что она сама нарушила закон.
— Признаться, иного я от них и не ожидал. Про Козака, естественно, не расспрашивали?
— Конечно. О нем ничего не знают даже наши резиденты, работающие в Дохе.
— Третья инстанция?
— Сотрудник посольства дозвонился в офис местной фирмы по прокату автомобилей.