Октавия
Шрифт:
– Пусть пока побудут у тебя, - сказал он, зажимая ее руку в кулак.
– Удачи тебе, - прошептала она.
– Удачи, - сказала Шатти.
Кори проверил подпругу, похлопал Пифию по черному копыту и, вскочив в седло, не спеша поехал по кругу.
Двое мужчин рядом с Гэрриет поглядывали на участников и обменивались впечатлениями.
– Вот как будто неплохая кобылка. Хотя, пожалуй, слишком молоденькая.
– Ничего, под Эрскином и молоденькая хорошо побежит.
– Ага, так это, значит, Эрскин? Ну, тогда тем более стоит на них поставить.
Гордость
В забеге участвовало девять лошадей. Почти все ставки были сделаны на кобылу-фаворитку Славу, поджарую, длинноногую гнедую. Гэрриет и Шатти забрались на вершину холма, откуда им был виден почти весь скаковой круг и слышны слова комментатора. Гэрриет волновалась в ожидании начала.
Наконец старт был дан, и лошади рванулись вперед. На первом круге Пифия почти до конца оставалась шестой, но, когда лидеры вышли на второй круг, она начала медленно продвигаться вперед.
– Осталось восемь барьеров, - говорил комментатор.
– Вслед за Славой по-прежнему идет Белоснежка, потом Ленивица Люси, потом Трагедийная Королева. Пифия тоже идет неплохо, все время сокращает разрыв. Участники подходят к следующему барьеру, седьмому от конца, впереди все так же Слава и Белоснежка. Вот Слава берет барьер, делает рывок в сторону… Ай-ай-ай, кто-то упал!.. Не вижу точно, кто… Кажется, Пифия. Да, по всей вероятности, Пифия натолкнулась на Славу и выбыла из борьбы.
Толпа ахнула. Гэрриет почему-то пронзила острая боль, ее тут же сменил страх. Вдруг Кори сильно ударился? Вдруг он разбился?
Шатти захныкала.
– Не бойся, все будет хорошо, - дрожащим голосом успокаивала ее ГэррИет.
Потрещав немного, репродуктор произнес:
– Простите, я ошибся. Это оказалась не Пифия, а Ленивица Люси. Меня сбило, что обе кобылы вороные. Ну а Пифия продолжает сокращать разрыв.
У Гэрриет с плеч будто свалилась огромная тяжесть. На ее ресницах дрожали слезы.
Словно в полусне, она следила за напряженным силуэтом Кори, зависшим в полете над Пифией. Казалось, что он, всадник, мчал вороную кобылу вперед, и дистанция между ней и лидером медленно, но неуклонно сокращалась. Остался последний барьер, на нем упала Белоснежка, и теперь только гнедая Слава отделяла Кори от победы.
– Давай, давай!
– кричала Гэрриет.
Пифия наконец-то поравнялась со Славой. В какое-то мгновение казалось, что Слава идет чуть впереди, но у самой финишной черты Пифия все же опередила ее.
Гэрриет и Шатти обнимались как сумасшедшие.
– Я выиграла пятьдесят пенсов!
– не могла успокоиться Шатти.
Толпа приветствовала победителя радостными криками. Кори, перешедший на шаг, ласково похлопывал разгоряченную кобылу по холке, его бесстрастное лицо наконец-то осветилось довольной улыбкой.
– Ой, папочка, какой ты молодец!
– визжала Шатти.
Взгляды Кори и Гэрриет встретились.
– Видишь, - сказал он.
– Все вышло как надо.
Он спешился, и тут - Гэрриет потом пыталась и не могла вспомнить, как это произошло, - из толпы вдруг появилась ослепительно золотая красавица в мехах и бросилась Кори на шею. Это была Ноэль.
– Милый мой!
– вскричала она.
– Я так горжусь тобой!
– Мама?
– удивилась Шатти.
– Ты тоже была здесь?
– Я решила не выходить за Ронни, - торжественно объявила Ноэль.
– Я возвращаюсь - возвращаюсь к папе, и мы снова будем жить все вместе, одной дружной семьей.
Неожиданно оказалось, что кругом полно фоторепортеров.
– Это самый чудесный день в моей жизни, - говорила Ноэль, ослепительно улыбаясь в каждый объектив.
Лицо Кори совершенно ничего не выражало.
Гэрриет почему-то не могла оторвать взгляд от Шатти, которая тянула Ноэль за шубу.
– Мамочка, ты привезла мне подарок?
– Конечно, милая! И не только тебе.
– Прекрасное лицо Ноэль Белфор обернулось к Гэрриет.
– У меня есть кое-что даже для твоей няни.
Гэрриет подняла голову и чуть не вскрикнула. В двух шагах от нее, стройный и элегантный, как всегда, стоял Саймон. На нем была черная соболья шуба и темные очки.
– Привет, Гэрриет, - сказал он.
– Саймон? О Боже!
– прошептала она.
– Откуда ты здесь?
Она машинально коснулась рукой своей щеки.
И тут Шатти пронзительно взвизгнула:
– Смотрите, смотрите, у Гэрриет вся щека в крови!
Оглядев себя, Гэрриет поняла, что кровь течет у нее из руки. Потом чьи-то испуганные лица поплыли перед ней по кругу, и она потеряла сознание.
***
Было темно и душно, кровь пульсировала в Гэрриет толчками, в ушах гудели знакомые голоса.
Испуганный всхлип Шатти:
– Она не умирает? Нет? Нет?
Голос Ноэль с металлическими нотками раздражения:
– Господи, нет, конечно. Это просто обморок.
Голос Кори, громкий и резкий от волнения:
– Да расступитесь же наконец! Не видите, ей нечем дышать!
Еще один голос - бархатистый, медлительный. Неужели Саймон?
– Все, малышка. Теперь все будет хорошо, я же с тобой.
Потом черная туча снова заклубилась и поглотила ее, потом начала медленно рассеиваться, и наконец, открыв глаза, она увидела склоненное над ней лицо, бледное в обрамлении собольего воротника, - лицо, которое являлось ей в снах и пропадало в кошмарах.
– Саймон, - с трудом разлепив губы, пролепетала она.
– Это правда ты?
– Привет, детка. Это я. Но не разговаривай, тебе сейчас нельзя.
– Ты не сон?
Он улыбался, но его глаза блестели, словно от слез.
– Я не сон. Вот, потрогай.
– Он протянул руку и коснулся ее щеки. Она повернулась, чтобы поцеловать его руку, но он сказал:
– Лежи тихо, не дергайся.
– Где я?
– Во врачебном пункте. Какой-то старый педик - наверное, самый главный здешний врач - уже перебинтовал тебе руку. Ты порезала ее о стекло часов, которые были у тебя в кармане, - наверное, слишком сильно сжала их от неожиданности, когда увидела меня. Мне, честно говоря, приятно, что я до сих пор так на тебя действую.