Октавия
Шрифт:
– Ничего удивительного, она такая прелесть!
– сказала я, очень надеясь, что он не заметит чудовищной фальши в моем голосе.
– В школе она всегда защищала меня от нападок.
– Да, ты ей нравишься.
Было очевидно, что Чарли ей нравится тоже.
– Однажды, я честно пыталась сидеть на диете, - откровенничала она.
– День за днем, неделю за неделей я ничего не ела, кроме латука и отварной рыбы. В результате, через шесть недель я потеряла… полдюйма в росте.
Она истерически захохотала. Чарли и Джереми засмеялись.
Зазвучал
– Я просто без ума от этой мелодии, - сказала я.
– Чего же мы ждем?
– отозвался Чарли, поднимаясь.
Танцевать я люблю больше всего на свете. Танцы освобождают мое тело от напряжения, а душу - от всего дурного.
Я была в золотистой полупрозрачной тупике, точно такого цвета, как мои волосы. На шее - множество золотых цепочек. Я чувствовала себя морской водорослью, плывущей по волнам музыки то в одну сторону, то в другую. Я видела, что все смотрят на меня: женщины с завистью, мужчины с вожделением.
Чарли тоже прекрасно танцует. Его тело становится словно резиновым. Никогда он мне так не нравится, как во время танца. Сквозь пелену золотых волос я видела, что Джереми наблюдает за мной. Повернувшись, он что-то сказал Гасси. Она засмеялась и посмотрела в мою сторону. Музыка смолкла, и мы с Чарли, держась за руки, возвратились к нашему столу.
– Нам пора, - провозгласила я, полагая, что это идеальный сигнал к уходу.
– Идете домой?
– спросила Гасси.
– Нет, в другое место, - ответил Чарли.
– Один мой приятель только что открыл свое заведение. Хотите пойти?
– спросил он, сменив гнев на милость.
Джереми взглянул на Гасси. Та покачала головой.
– Нам обоим завтра рано вставать. Дай мне свой телефон, Октавия. Мы должны поддерживать контакт.
– Конечно, должны, - подтвердила я, самым бессовестным образом уставившись на Джереми.
– Вы оба непременно должны прийти ко мне в гости.
– Мы будем очень рады, - ответил он, делая ударение на слове “мы”.
Уже вернувшись домой, я все еще продолжала витать в облаках, не в силах согнать с лица плотоядную усмешку, напоминая самой себе Чеширского кота, торжествующего победу. Когда лифт взлетал на верхний этаж, где находилась моя квартира, у меня возникло чувство, что он вознесет меня через крышу прямо к звездам.
Квартира у меня прекрасная. Александр, мой брат, большой специалист по интерьерам, помог мне ее красиво декорировать. Попадая ко мне в первый раз, люди немели от восхищения. Огромные роскошные растения, плотно расставленные в торцах вытянутой гостиной, создают эффект джунглей. Одну стену целиком занимает окно с видом на подсвеченные платаны Грин-парка.
Сбросив туфли, я почувствовала, как ноги мои утопают в пушистом белом ковре.
Тут зазвонил телефон.
–
– Да, - сказал он, сняв трубку.
– Какой-то Рикардо и, видимо, откуда-то издалека, - произнес он.
– Его разрывает от страстного желания, - проговорила я, беря трубку.
– Пойди, принеси бутылку из холодильника, дорогой, - добавила я громко, так, чтобы Рикардо мог услышать.
– Привет, мой милый, - сказала я Рикардо.
***
Когда я, закончив разговор, вошла в спальню, Чарли, раздевшись, лежал на светлом меховом покрывале, потягивая шампанское, красивый и мрачный. На стене над его головой красовалась моя любимая картина. Итальянский мастер, XVI век, масло: Адам и Ева в райском саду в окружении множества животных и птиц.
“Очень важно, - утверждает мой брат, - чтобы над постелью висело что-нибудь ласкающее взор, что помогает разогнать скуку любовных игр”.
Я изучила эту картину до мельчайших деталей.
Не обращая внимания на Чарли, я не спеша разделась и села за туалетный столик, любуясь своим отражением в тройном зеркале. То, что я в нем видела, мне очень нравилось. В мягком свете кожа моя казалась персиковой. С изяществом фигуры контрастировала тяжелая грудь. Сладострастным движением я начала расчесывать волосы.
– Кто такой этот Рикардо?
– спросил Чарли, стараясь казаться невозмутимым.
– Довольно продолжительный этап моей прошлой жизни, - ответила я.
– Ты же знаешь, итальянцы - моя слабость.
Чарли засмеялся.
– Надеюсь, в прошлом.
Он встал, пересек комнату и, остановившись позади меня, начал гладить мои плечи. Его тело казалось черным от загара под солнцем Марбельи. Он наклонил голову, чтобы поцеловать меня. В его темных волосах заблестели золотые пряди.
Мы смотрелись потрясающе, ну прямо кадр из фильма Феллини.
– Пойдем, Нарцисс, - сказал он, - пора ложиться.
Позже он потянулся за шампанским и протянул мне бокал.
– Боже, ты сегодня была восхитительна, - сонно пробормотал он, пока я изучала свое, хотя теперь не столь прекрасное, но все еще привлекательное отражение в зеркале напротив.
– Что на тебя напало?
– Ты напал, - ответила я и тихо засмеялась.
Не объяснять же ему, что все время, что мы предавались любви, я призывала все свое воображение, представляя на его месте Джереми Уэста.
Он тут же уснул, продолжая обнимать меня. Было ужасно жарко. Я выскользнула из его объятий и легла на спину, думая о Джереми, вызывая в памяти каждую черточку его лица и каждое его слово, обращенное ко мне. То обстоятельство, что он был помолвлен с Гасси, ничуть меня не смущало, наоборот, добавляло азарта.
В конце концов я встала, прошла в ванную, тщательно сняла всю косметику и щедро нанесла крем на все тело. Потом взяла пару таблеток снотворного и уснула глубоким сном.
Глава вторая