Олег Рязанский
Шрифт:
Начальник караула поспешно задернул полог, иначе беклярибек прикажет вырвать ему язык, если догадается, что караульный видел, как он плакал…
Эпизод 8
Шиловские шлемники
В любой княжьей дружине всегда отыщется десяток-другой воинов, нацеленных на выполнение особо важных поручений. Молодцы подбирались один к одному, бедовые, с мгновенной реакцией на ситуации, жилкой творческой… К примеру, почему стрела, пущенная всадником на полном скаку, летит быстрее, нежели чем у пешца? Или, почему не может быть таких крепостей, которых нельзя взять?
Во главе рязанских шлемников – спецназа четырнадцатого века, башковитый Федор Шиловец. Тощ, длинноног, грабки лопатой – не ладно скроен да крепко сшит. И пусть в брюхе временами солома, зато шапка с заломом. И сам с закидоном. В расхлябанный хмурый день, не взирая на ветер порывистый, для отработки навыков владения телом и оружием, отдал команду:
– К месту стрельбища по зайцам бегающим… с дистанцией на круп лошади… на рысях, марш!
Стрельбище не гульбище и десять всадников спешились в приовражье у лужков Стенькиных. Огородили сетями ловчими пространство полянное, куда запустили, вытащенных из плена мешка, двух длинноухих. Снаружи привязали пса гончего, и началась потеха! Зайцы мечутся, пес слюною исходит, отборный стрелок пускает стрелы из лука и все мимо! Федор Шиловец в ярости:
– Сверну шею! Оторву руки!
– Тетива порвалась…
– Если одна тетива рвется, натягивай две!
– От уха до уха трудно растянуть две тетивы руками…
– Тогда натягивай тетиву лука с помощью ног! Как китайцы! А почему твои стрелы мокрые?
– В колчане отсырели…
– У плохого стрелка и меж ног сыро! Дальность поражения сто шагов, а из семи стрел всего два попадания! У тебя что глаза разные или не видят дальше своего носа?
– Так ветер сбоку…
– Учись пускать стрелу на звук с завязанными глазами! Мы же рыси, а у рысей отменный слух!
В ответ – дождь проливной. Косыми струями взахлест. Укрылись под навесами косарей лужков Стенькиных, чем незамедлительно воспользовался Федор Шиловец, велев каждому выжать двухпудовый межевой камень, удобный для захвата руками. По девять раз с тремя подходами. Стоя, лежа и вприсядь. Каждому, кроме балабола уразинского весом всего в два с половиной пуда. Однажды его вместо камня выжимали, для разнообразия. Зато уразинский на всем скаку пролезал под брюхом своего коня и рядом бегущей лошади. Всякому свое умение.
Затем, Шиловец перешел на отработку сметливости:
– Сколько будет попаданий, если стрелок выпустит десять стрел на тридцать отсчетов?
– Ни одного! Никто не в состоянии натянуть десять стрел за столь малое время.
– Как определить погоду на завтра?
– Если ночью светит луна, это еще не значит, что днем будет сиять солнце. Погода непредсказуема как баба, даже, если ее ублажить!
Шкловские шлемники загоготали так, что
– По одному… вокруг лужков Стенькиных… с дистанцией на пол шага… бегом… босиком… марш! – и первым рванул в пробег под обложным дождем, а после, на просыхе, вновь выспрашивал:
– Какие существуют оборонительные сооружения супротив вражьих нашествий?
– Змиевы валы, Траяновы валы, Адрианов вал, Ярославовы засеки, Козельский крепостной ров…
Затяжную паузу прервал дремотный голос легковеса уразинского:
– Китайская стена, Кремлевская стена, Берлинская стена, линия Мажино, линия Маннергейма…
– Чего мелешь, пустозвон уразинский? Солнца нет, а будто перегретый?
– Знать не знаю и ведать не ведаю, что из нутра моего само собой выскакивает.
Не впервой с ним происходит подобное, вздремнет и забормочет непонятно что… В таких случаях Федор Шил овец встряхивал его внеочередным вопросом:
– Перечисли-ка подручные средства защиты и нападения?
– Грязь, пыль, колья, дреколья, палка с одной петлей, палка с двумя петлями….
Наконец Федор Шиловец обратил внимание на скучающего молодца от князя рязанского, присланного взамен одного убыльного:
– Эй, новенький, поведай нам, соратникам твоим, что делать особенного умеешь, какой силой владеешь?
– Свистун я.
– Так свистни!
Новенький свистнул. Вроде негромко, но кони недовольно взбрыкнули. Засвистел иначе, утробно, и зеленая листва с ближних тополей скорежилась и посыпалась вниз. Свистнул резко, направив звук рукой в сторону всадника, скачущего во всю мочь к ним, и всадник, бросив поводья, зажал уши руками!
Оценили шиловцы талант новенького, по плечам похлопали, слегка ребра пересчитали, а недовесок уразинский встрепенулся от свиста, затараторил:
– …убойная сила пистолета Макарова – пятьдесят шагов, стрелы каленой – сто шагов, ежели цель в обеих случаях стоит по стойке “смирно”, а стреломет Калаша с прикладом укороченным для стреляния с плеча, с колена, от бедра веером, врассыпную – на сто двадцать шагов…
– Очнись, – ткнул уразинскому под ребро Федор Шиловец, – если в самом деле существуют Калаши-стрелометы, значит, их где-то делают. Если делают, то и продают, а раз продают, значит, и купить можно… – и вторично дал под дых балаболу уразинскому. – слышь, браток, вздремни на чуток и постарайся выяснить место сбыта Калашей со стрелами.
– Зачем дремать, ежели то место я собственными глазами видел!
– Где?
– В Москве на Лубянке, в лавке купца Калашникова.
– Значит так… Поскольку лишь ты один знаешь как выглядит этот Калаш-стреломет, то тебе и ехать за ним. От Рязани до Москвы 160 верст.
Садись на коня и вперед! Одна нога здесь, другая там и чтобы ты на четвертый день возвернулся с товаром!
– А теперича я стану подсчитывать, – окончательно проснулся урюпинский, – кратчайший путь это полет стрелы, а конная дорога извилистая. С ухабами, рытвинами, поворотами… А еда коню? А отдых коню? Приплюсуем день на стояние в очереди за товаром, на разглядывание товара, на ощупывание… Поторговаться надо? Надо. А обмыть покупку? На все про все пять дней требуется, не менее!