Олег Рязанский
Шрифт:
– В колодках. За оказанное мне сопротивление.
– Отпусти его, эмир, иначе кто построит Елец и соберет для тебя дань-подать? Или ты, эмир, хан всех ханов, сам станешь ясачным сборщиком?
– Город невозможно восстановить за столь малый срок!
– А ты, эмир, попробуй! Развяжи елецкому князю руки, отдай верблюдам с ногаями соответствующие распоряжения, а мы, чтобы не мешать им своим присутствием, отправимся на это время поразвлечься, поохотиться…
– На кого? – с ходу заглотнул охотничью наживку эмир Тимур.
– Выбирай: на зубра, на лося, вепря, медведя, мамонта…
– О мамонте впервые слышу, каков он?
– Слона видел?
– А как же! Зверь величественный!
– Так
– Завтра. С рассветом.
Для охолождения разгоряченных разговорщиков, дастарханщик принес птичье молоко, не то павлинье, не то пингвинье. В стаканчиках из томленого временем согдийского серебра из рудников в верховьях Зеравшана. Отведав, князь рязанский поморщился. Выудил из седельной сумки походную фляжку. Плоскую. Серебряную. С тиснением затейливым. Обнаруженную в размыве скифского кургана на крутом берегу Дона. Свинтил пробку:
– Отведай, эмир, нашего пития. Настоящего, холодненького… – и, плеснув в Тимуров стаканчик с гравировкой согдийского мастера с горы Муг, подал с поклоном.
– О-хо-хо, горячо как! – отреагировал Тимур, оценив холодное содержимое.
– Наше народное достояние! Накося, закуси огурчиком. Соленым, хрустким, вертикально стоячим с прошлого года в дубовой кадке. Самая лучшая закусь в мире!
Как мог ублажал Тимур-Тамерлана князь рязанский, стараясь заполучить хоть какую-нибудь зацепку для осуществления своего замысла…
Тем временем дастарханщик принес блюдо с горками сушеных абрикосов и пояснениями для урусского гостя:
– Самаркандский урюк! Более тридцати разновидностей: кошефи, джавони, махтоби… с привкусом сливы, хурмы, аниса… цвета заходящего солнца, осеннего неба, звездной пыли… с дынным оттенком, с персиковым…
Промеж еды и питья Тимур-Тамерлан внедрял в разговор свою излюбленную военную тему:
– Перед атакой я повелел выдавать сардарам-войнам узаконенные боевые и в первую очередь передовикам-налетчикам для подхлестывания воинского азарта. Настоящий воин не может долго жить без военных действий, иначе потеряются навыки и от безделья у него испортится характер. Поэтому я должен обеспечивать воина работой, достойно оплачивая их нелегкий труд.
Ну, как не вспомнить Инструкцию Петра Первого учрежденному им Сенату: “Денег как возможно больше собирать, понеже деньги суть артерия войны”.
Напоследок Тимур-Тамерлан продекламировал свое знаменитое Уложение: “…и чтобы у каждого воина наготове было четыре рода вооружения – лук, 30 стрел, колчан с чехлом для лука и щит. Чтобы у каждых двух воинов было по свободной заводной лошади, а у десяти по 1 палатке, по 2 заступа, по 1 мотыге, по 1 серпу, по 1 пиле, по 1 топору, по 1 шилу, по 100 иголок, по полбатмана бичевок амбарного веса, по крепкой шкуре и котлу… Чтобы в походе всякий съедал в месяц один ман муки и никто не пек ни хлеба, ни лепешек, ни лапши, довольствуясь лишь похлебкой.” Очень суровое Уложение…
Назавтра, чуть свет отправились на охоту. На мамонта. Через неделю возвернулись. Без мамонта, но с бивнем. Его, двухметровой длины, долго и тщательно выковыривали ножами и саблями из крутого берега Дона. [26]
Глядя на угрюмое лицо Тимура, Ольг Иваныч предложил:
– Не повторить ли через денек охотничью забаву с псами гончими, с птицами ловчими на отпрыска левиафана?
– Что за зверь?
– Наполовину змей, наполовину крокодил, из глаз искры мечет, из ноздрей дым и язык раздвоенный…
26
В 1769 г.
На сей раз Тимур не заглотнул наживку:
– На мамонта ходили, а результат?
– Для настоящего охотника не добыча важна, а намерения, предвкушение и процесс охоты…
Взъехали на взгорок охотнички и видят: стоит во всей красе на реке Сосне город Елец на своем прежнем месте, окантованный частоколом, рвом и земляным валом! У Тимура-Тамерлана от удивления глаза на лоб вылезли… [27]
Умная ложь предпочтительней глупой правды
27
Петр Первый во время посещения Соловецкой обители привез из Москвы на Большой Заяцкий остров заранее срубленную церковь во имя Первозванного апостола, собрал церковь и освятил. (В.Ларионов, Скифская Русь, М. 2009 г. стр.441–444) В 1551 г. по повелению Ивана Грозного, в Устюге была срублена деревянная церковь и перевезена в разобранном виде в только что построенный г. Свияжск возле Казани. В 1782 г. Вознесенскую церковь, что находилась в рязанском селе Селезнево, решено было перенести в г. Спасск и перевозка была осуществлена “в целиковом виде на катках”. (Из публикации Н. Бочковой “Спасительный свет земли Спасской” в журнале “Панорама города”, № 19, 2010 г.)
Походный шатер Тимура дрогнул – на пороге возникли две женские фигуры, с головы до ног укутанные в черные покрывала, лишь для глаз и рта оставлены отверстия. Следом смущенная охрана, с поцарапанными лицами:
– О, повелитель, десять тысяч извинений за причиняемое тебе беспокойство! Год назад за одну минуту мы усмирили вышедшего из повиновения слона, а сейчас оказались не в силах совладать с двумя женщинами!
Князь рязанский спрятал в усы ухмылку: бабы везде одинаковы. Рязанские, бывает, так шандарахнут по ушам, хоть стой, хоть падай, однако не лезут с докукой в серьезный мужской разговор. Показательно успокоятся, подожмут губы, прикусят язык, а эти, эмиро-ханские руки в боки, ногами в стук, ртами в крик!
– Что хотят эти женщины? – не выдержал истеричного визга эмир Тимур, – я владею многими языками: персидским, кипчакским, Хорезмеким, уйгурским, арабским, волчьим, верблюжьим, птичьим, но языка рассерженных женщин понять не в состоянии.
– Пока ты охотился, – ответствовала поцарапанная охрана, – твоя любимая ханум не выдержала долгой разлуки, покинула юрту украшенную балхскими, гератскими, багдадскими, хорасанскимж, бухарскими, самаркандскими коврами и убежала!
– Догнать, связать, завернуть в ковер и утопить в глиняном винном хуме, зарытом в земле по уши!
– Увы, ты опоздал, о достойнейший, она добежала до реки Дон, раскрыла ему свои объятья и тихо-тихо утонула…
– А эти прелестницы чего визжат?
– Они переживают по поводу освободившегося места твоей любимой жены и чтобы это место долго не пустовало ты, хан всех ханов, должен на эту должность учредить прямо сейчас одну из них во избежание битья посуды, швыряния обуви, вырывания волос и царапания тех мест, которые попадут им под руку.
Возникшую проблему Тимур-Тамерлан попытался решить по-своему: