Олег Верстовский — охотник за призраками
Шрифт:
— Ты просто должен вернуть долг, — повторила Милана и её глаза вспыхнули гневом, сделав более очаровательной.
— Не уговаривай меня. Я не буду помогать этому мерзавцу.
— Тогда я сама выпишу чек, — отрывисто бросила Милана, подошла к секретеру и, выдвинув ящичек, вытащила тонкую книжечку в синей обложке.
Мельгунов ухмыльнулся и торжествующе заявил:
— Дорогая, такое благородство делает тебе честь. Но ты же знаешь, что счёт у нас общий. Как только Франко выйдет отсюда с чеком, я позвоню в банк и сделаю заявление, что чек подделан и полиция
— Я пойду, — произнёс я последнюю реплику и развернулся, чтобы выйти.
Но команды главрежа не последовало, вместо этого я услышал голос Миланы:
— Франко!
Я обернулся. Милана стояла посредине комнаты с изящной отделанной перламутром шкатулкой в руках. Приблизившись, она воскликнула, волнуясь:
— Вот, надеюсь, этого хватит.
Я взял шкатулку, открыл и растерялся, совершенно не помнил, что за реплика шла дальше, но вдруг меня осенило:
— Белла, я не смогу продать эти драгоценности, меня тут же арестуют за воровство. Спасибо, не надо.
— Винченто, насколько я помню, ты говорил, что у вас была договорённость с Франко. Если ты не сможешь вернуть долг, я возвращаюсь к нему. Правда? — спросила Милана, бросив взгляд на премьера. Мельгунов, открыв рот, непонимающе смотрел на неё. Только полный ступор от непредсказуемо развивавшихся событий помешал ему заорать, что все пошло не по сценарию, а Розенштейна рядом не оказалось. — Франко, скажи, у тебя остались хоть какие-то чувства ко мне? — спросила она, уже обращаясь ко мне, глядя в глаза.
Я взял её за руку, поцеловал и прошептал:
— Я люблю тебя больше жизни, как прежде.
Отставив шкатулку, она положила мне руки на плечи.
— Тогда я ухожу с тобой! Ты согласен? — это звучало прекрасно.
Уж импровизировать, так импровизировать до конца. Я прижал её к себе, жадно впившись в губы.
— Стоп! Снято, — услышал я, наконец, окрик главрежа.
Оторвавшись от Миланы, я в изумлении взглянул на него, перевёл глаза на опешившего Мельгунова, который открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная из воды, не в силах произнести ни звука.
— Э, как это снято? — премьер с большим трудом сумел выдавить из себя шипящие звуки. — Мы так не договаривались! Это не сценарию! Немедленно все переснять! — заорал он в бешенстве.
— Всё, всё! Молодцы! — не обращая внимания на вопли мегазвезды, известил Верхоланцев и захлопал в ладоши. — Печатаем!
Милана потащила меня по коридору, втолкнула в гримёрку и сунула в руки объёмистый пакет:
— Вечером в ресторане гостиницы «Жемчужина» банкет по поводу окончания съёмок. Это маленький подарок. От меня.
Я неуверенно повертел пакет, распаковал, вытащил часы на металлическом браслете.
— Спасибо. Не стоило, Милана, — промямлил я в растерянности.
— Господи, какой ты ребёнок! — обвила мою шею руками и прижалась к губам. — Я же тебя так люблю!
Она счастливо рассмеялась.
Я приехал к гостинице вечером, на город опустилась кромешная тьма, как бывает только на юге, когда после невыносимо яркого
Банкетный зал выглядел уютно, но роскошью не поражал. На полу, застеленном чем-то похожим на дерюгу, между колоннами расположились квадратные столики с креслами из плетённых ивовых прутьев, высокие окна задрапированы тяжёлыми портьерами цвета старого золота. В центре возвышалась эстрада, огороженная, словно палуба корабля фигурными столбиками, соединёнными канатами. Увидев огромный рояль из полированного розового дерева, микрофон, инструменты я передёрнулся, представив, что меня опять заставят выступать.
Сильвестр довёл меня до столика, где уже сидело трое — Надя с лучистыми серо-зелёными глазами и короткой стрижкой ярко-рыжих волос. Блондинка Кира, напоминающая фарфоровую куклу. И небритый молодой человек с экзотическим именем Арнольд, смазливую физиономию которого сильно портили близко посаженные, воровато бегающие глазки. Девушки блистали вечерними нарядами, обнажающими их прелести, что у Нади выглядело очень свежо и возбуждающе, а у Киры напоминало коровье вымя в цехе по переработке мясных субпродуктов. Я оглядел зал, заметив массу гостей, большую часть которых я знал по съёмкам, но с трудом мог вспомнить по именам.
— Скоро начинаем, — чуть поклонившись, произнёс Сильвестр с театральным подобострастием. — Располагайтесь удобней, Олег Янович.
Я поискал глазами Милану, и обнаружил за столиком у самой стены. Одетая в простенькое, карминово-красное открытое платье, она выглядела сногсшибательно. Я помахал ей рукой, она радостно улыбнулась и послала в ответ воздушный поцелуй, совершенно откровенно, не стесняясь рядом сидящего мужа, который о чем-то заговорщицки беседовал с Розенштейном, приблизившись почти вплотную к его лысой макушке.
В зал прошествовала мегазвезда в чёрных обтягивающих брюках, рубашке кислотных сине-жёлто-красных цветов и в пиджаке с набивным рисунком, изображающим розовых фламинго, в сопровождении охранников и приятеля Ромочки. Проходя мимо моего столика, Мельгунов бросил на меня быстрый, изучающий взгляд, пронзивший меня, словно электроразряд, чем совершенно испортил мне настроение. Мне сразу зверски захотелось напиться, я придирчиво осмотрел напитки на столике, удовлетворённо заметил, что, по крайней мере, судя по этикеткам все на высшем уровне.