Олений заповедник

Мейлер Норман

– Ты такого высокого мнения об этом своем приятеле. А тебе следовало бы знать, что он за друг.

По тому, как она это произнесла, Айтел понял, что за этим кое-что последует.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он.

– Стоит тебе отвернуться, как Мэрион говорит мне, что хочет, чтобы я переехала к нему.

– Он так говорил?

– Он даже сказал, что любит меня.

Айтел был поражен и в то же время порадовался. Пусть кто-то еще заботится о ней – тогда, возможно, на нем будет меньше ответственности.

– В таком случае как же ты не поняла, почему Мэрион был таким мерзким? – услышал он свой вопрос.

– Неужели ты даже не разозлился?

– Илена, не будем вокруг этого взбивать пену.

– Какой ты холодный человек, Чарли, – сказала она.

– Ой, не возникай. Ты же всерьез не сердишься на Мэриона за то, что он втюрился в тебя.

Под конец она все-таки согласилась проститься с Мэрионом. Застенчиво, с красными глазами, она на минуту вернулась в гостиную и улыбнулась ему.

– Какая же ты красивая, лапочка, – сказал Мэрион и послал ей поцелуй. – Я имею в виду, что ты лучше всех нас.

Илена отправилась спать, и Айтел с Мэрионом остались одни; настроение у Мэриона было скверное.

– Почему ты не хочешь поверить, что я люблю ее? – спросил его Айтел.

– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Я так и скажу.

– Ты сам в ней что-то видишь, – продолжал Айтел. – Ты же это сказал. Она так жаждет обрести достоинство.

– Достоинство! – Мэрион пригнулся, словно намереваясь проскочить сквозь препятствие. – Чарли, ты же знаешь, как знаю и я, что она просто девчонка, которая отиралась тут.

– Это неправда. Этим не все сказано. – Айтела покоробило то, как спокойно он это произнес. «Если бы я любил ее, я с ним сейчас не так бы говорил», – подумал он.

– С Иленой можно сделать что угодно, – чуть ли не мечтательно произнес Фэй. – Она из тех, кого можно втоптать в грязь. – Он уставился в пространство. – При условии, что ты верховодишь. Этой девчонкой надо верховодить, Чарли. Вот она какая.

Айтел сделал еще одну попытку.

– В определенном смысле она самая честная женщина из всех, кого я знал. Господи, родители воспитывали ее с помощью мясницкого ножа.

– Абсолютно точно, – сказал Фэй. – Знаешь, почему ты с ней не расстаешься?

– Почему?

– Потому что ты боишься, Чарли. Могу поклясться, что ты был ей верен.

– Был.

– А ведь ты обычно говорил, что верность – это насилие над человеческими инстинктами.

– Возможно, я все еще так считаю.

– Ты действительно боишься. Ты даже боишься взять одну из моих девочек.

– Девочки по вызову никогда меня не интересовали, – сказал Айтел.

– Что ты пытаешься мне сказать? Что все дело во вкусе?

Слушая Фэя, Айтел снова почувствовал что-то вроде той ярости, какая владела им в первые недели пребывания в Дезер-д'Ор, когда он понял, что женщины, каких он в свое время знал, никогда больше не затеют с ним романа, – во всяком случае, женщины амбициозные, или молодые, или те, которых он мог бы возжелать; для него остались лишь жены 'emigr'es, да второсортные девочки по вызову, да настоящие проститутки, так низко стоящие на общественной лестнице Дезер-д'Ор, что он все еще будет казаться им важной фигурой.

Или Фэй прав? И он боится даже таких женщин? Раздумывая над этим, Айтел почувствовал промелькнувшее презрение к Илене. И вместо ответа спросил:

– Если ты такого низкого мнения о моей девочке, почему же она интересует тебя?

– Я этого пока еще не понял. Должно быть, во мне говорит животное. – Фэй зевнул и поднялся. – Окажи себе услугу, – сказал он, прежде чем уйти, – спроси Илену, занималась ли она когда-нибудь этим за деньги.

Айтел взволновался.

– Тебе что-то известно? – спросил он.

– Я ничего не знаю, Чарли. Просто у меня на это дело нюх. – И Фэй не спеша вышел из дома.

Айтелу не удалось поговорить с Иленой до следующего дня. Она уже спала, когда он лег в постель, и встала раньше его утром. От Муншина никакого звонка, и Айтел попытался работать, но его не покидало желание обладать Иленой. Среди дня они провели зажигательные полчаса; он знал, что они были вдвойне зажигательные для Илены, поскольку его желание обладать ею, казалось, возникло столь внезапно. После этого он подумал, что можно задать ей тот вопрос: брала ли она когда-нибудь за это деньги.

– Ну, в общем-то никогда, – сказала она, – только вот один раз.

– Один раз? – переспросил он. – Как же это произошло?

– То было нехорошее время, – пустилась в воспоминания Илена.

– Как все-таки это случилось? – спросил он, чувствуя разрастающийся в груди холод.

– Ну, словом, был там один мужчина, и ему захотелось, я отказала, а он предложил деньги, двадцать долларов.

– И как же ты поступила? – спросил Айтел.

– Взяла их. После этого мужчина показался мне волнующим.

– Ты грязная девчонка, – сказал Айтел.

Глаза у Илены вспыхнули.

– Ну, ты же знаешь, какая я, – сказала она. – Ты ведь тоже такой.

– Да. – Самое скверное, что подобные истории до такой степени возбуждают его.

– Я с удовольствием потратила эти двадцать долларов, – добавила Илена.

– И тебя это не смущало?

– Нет.

– Все-таки смущало, – настаивал Айтел.