Олеся. Сожженные мечты
Шрифт:
Поняв, что пора вмешиваться, Вова тоже поднялся. Но, в отличие от любовницы, бегать голым по квартире перед посторонними не хотел. Пока он обернулся простыней, Снежана успела вытеснить Олесю из комнаты, захлопнуть за собой дверь, прижать к стене, загрести ее волосы в пятерню.
– Пошла вон отсюда, сука, поняла меня? Чтоб не видела тебя больше здесь, дрянь малолетняя!
Не найдя что ответить, Олеся набралась смелости и плюнула обидчице в лицо.
Не разжимая пальцев, Снежана резким движением саданула Олесю головой о стену. Когда у девочки подкосились ноги
Все произошло так неожиданно, что Олеся, обнаружив себя на ступеньках в одной футболке, под которой из одежды были только трусики, сперва не поняла, чем ей это грозит. Ей показалось, что это часть какой-то пусть странной, но все же игры, и позвонила в дверь. Когда не открыли, принялась барабанить в нее кулаками. Создавая шум, Олеся добилась совершенно нежелательного эффекта – отворилась соседняя дверь, изнутри выглянула пожилая женщина в мужском спортивном костюме.
– Что такое? Я вот позвоню и расскажу, какие тут оргии происходят! Порнография кругом! Наркоманы чертовы, как вы надоели уже!
– Помогите… – пролепетала Олеся, ничего другого ей не приходило в голову.
– Сейчас тебе помогут! – многозначительно пообещала соседка и скрылась в квартире, захлопнув дверь.
Олесю охватила паника. Еще раз позвонив и поняв, что ничего этим не добьется, девушка, слабо соображая, бросилась по лестнице вниз, прыгая через три ступеньки. На ней не было даже тапочек, холодный бетон обжигал босые пятки. Выбежав из подъезда на улицу, Олеся, разгоряченная и возбужденная, в первый момент даже не осознала, что за окном – февраль, минус восемь градусов, и что она влетела двумя ногами прямо в подернутую тонкой корочкой льда лужу.
Осознание холода пришло очень скоро. Пальцы ног тут же окоченели, мороз предательски скользнул по голым ногам под футболку, и Олеся поначалу просто переступила с ноги на ногу. Но шок уже миновал, девушка наконец поняла, что стоит в ледяной воде, сделала шаг и ступила на подернутый морозцем асфальт. Подъезд выходил на улицу, мимо по тротуару спешили по своим делам люди, и никто даже не посмотрел в сторону почти раздетой растрепанной девчонки. Если кто и удостаивал Олесю взглядом, то лишь для того, чтобы поскорее отвести глаза и ускорить шаг.
Не зная, что делать и как себя вести, Олеся некоторое время, пока холод не стал совсем нестерпимым, еще постояла у прохожих на виду. Затем, пятясь, вернулась обратно в подъезд. Теплее и уютнее не стало, но ощущение, что все на нее смотрят, ушло. Обхватив себя руками за плечи, Олеся немного постояла так. А после поставила ногу на нижнюю ступеньку – и замерла.
Куда идти? Возвращаться в квартиру? Звонить, стучать, кричать, унижаться? Сомнения быстро отпали – в это утро девушка уже была унижена достаточно. К тому же оставаться здесь в таком виде Олеся точно не хотела, потому медленно стала подниматься по холодным грязным ступеням выше.
Сверху послышались быстрые шаги – кто-то
Увидев Вову со своей курткой, она даже обрадовалась, подалась к нему, как к благородному рыцарю-спасителю, взяла куртку, влезла в нее, а затем задала парню неожиданный вопрос:
– А тапочки где?
– Пошли за тапочками. – Вова взял Олесю за руку. – Она… Снежа отошла немного.
– Я там не останусь.
– А где?
– Некуда мне идти.
– И все-таки там не останешься?
– После такого? Нет!
– Оставаться нельзя, уходить некуда. Значит, надо одеться, собрать вещи и успокоиться, – рассудил Вова. – Идем-идем, в таком виде ты точно здесь стоять не будешь. Без тапочек даже…
Снежана закрылась в большой комнате и не выходила, пока Олеся не переоделась и не уложила нехитрые пожитки в небольшую сумку, с которой кочевала уже несколько месяцев. Она даже нашла в себе силы причесаться и теперь смотрела на Вову, ожидая от него дальнейших действий. Парень тоже оделся.
– Мы пошли, Снежа! – громко сказал он.
– Пошли вы все! – откликнулась она.
– Очень культурно, – буркнул Вова скорее не для Снежаны, а для себя, потом снова повысил голос: – Слышь, ты сказать ничего не хочешь?
– Я сказала уже! Повторить?
– Понял, – вздохнул Вова. – Ну, Леся, пошли. Скажешь, куда тебя проводить.
…Она вернулась в общежитие.
Как назло, свободных кроватей в комнатах у знакомых не оказалось, и Олеся, не видя другого выхода, просто села в блоке у стены, прижав сумку к груди. Хотелось плакать, но именно сейчас слез почему-то не было. Она только шмыгнула носом, вытерла ладонью влагу, закашлялась, но не придала этому значения.
Поздно вечером, когда приятельницы все же пустили ее переночевать на положенном у стены матраце, девочка почувствовала, что ей слишком жарко. Кашель донимал чаще, из носу уже текло рекой, глаза воспалились и болели. Олеся долго не решалась сказать об этом девушкам, но они сами обратили внимание на кашель.
– Э, ты там заболела, что ли?
– Не знаю, – призналась Олеся. – Наверное.
– Ты брось эти дела. Еще нас тут всех заразишь…
– Куда я их брошу? Девочки, может, мне чайку горячего, и все пройдет?
Не прошло – даже недолгое стояние босиком в ледяной луже стало для организма Олеси слишком сильным ударом: невооруженным глазом было видно, что девушка больна. Соседки кинулись по комнатам искать лекарства, Олеся послушно глотала какие-то таблетки, пила чай с малиновым вареньем и медом, даже попыталась уснуть. Только ничего не помогло – проведя ночь на полу в чужой комнате, она к утру окончательно расклеилась.
– Тебе в больницу надо, – решила одна из студенток, потрогав пылающий лоб. – Сюда «скорую» вызывать нельзя, объяснять придется, откуда ты здесь взялась. Сама дойдешь или проводить?