Ольф. Книга шестая
Шрифт:
– А как ты представляешь Альфалиэля для себя?
– Костюм номер два, Голос, набор тезисов, перечисленных в ответе о том, как я представляю Альфалиэля для других.
На лице – ни тени улыбки. Зомби. Алик говорил, что думал. Любопытно представить ситуацию, в которой Голос включится в общемировом масштабе – например, трансляцией по радио и телевидению – и заставит всех сказать то, что они думали. Что начнется в мире?
Заодно можно представить, что некое подобие Голоса уже действует, и средства массовой информации его прекрасно используют для неких целей. Версия имеет такое же право на существование, как религия Альфалиэля, в которой к большинству фактов тоже не придерешься.
– Каким образом религия Альфалиэля ведет к мировому господству?
– Через адептов. Со временем они станут апостолами новой веры, которая сметет старые религии. Альфалиэль явит чудеса, не признать которые человечество будет не в состоянии, как бы ни пыталось.
«Станут», «сметет», «явит»… В будущем времени. Алик все еще считает себя богом? Или под воздействием Голоса выдает мечты, чтобы вершить судьбы мира на пару со мной?
– Альфалиэль не боялся, что ему настучит по шапке какая-нибудь другая божественная сущность?
– Он не знал таких сущностей.
– Мне кажется, знал, но не верил. Разве нельзя допустить, что пульт и все возможности бога-самозванца перешли к другому человеку благодаря вмешательству неких неизвестных сил?
– Альфалиэль не знал таких сил.
Я тоже не знаю таких сил, но это не значит, что их нет. Чертога тоже не должен существовать, а он есть.
– Доставай спрятанное, – сказал я со вздохом.
Скрывать от Алика то, что им управляли, стало бессмысленно, он же не забудет, как привел меня к месту клада. Нужно было действовать аккуратнее, как-то исподволь… а как? Сделанного не вернешь. Я наблюдал из чертога, как Алик откопал лопату, спрятанную под дерном на спускавшемся к реке обрывистом склоне, а затем из-под кустов добыл с глубины около метра замотанный в полиэтилен тяжелый пакет. Внутри оказалось несколько килограммов золота в виде слитков и ювелирных украшений – колец, сережек, цепочек.
То, что происходило, Алика не волновало, его взгляд оставался спокойным и бесстрастным. Сейчас можно испытать еще одну функцию, чтобы убедиться в действенности и, заодно, в том, что Алик не притворялся.
– Принеси пакет сюда и… – Когда Алик вошел в чертог, я произнес про себя: «Команда "Сонный луч"!», а вслух: – Спи!
Алик закрыл глаза и повалился там же, где стоял. Пол мягко принял его на себя.
Я нагнулся, приложенное к груди ухо услышало мерную пульсацию. Так притворяться невозможно. Перетаскивание тела с места на место не разбудило, биение сердца оставалось ровным и спокойным. Сонный луч действовал так же четко, как до того – Голос.
– Проснись.
Алик открыл глаза.
– Опробовал Сонный луч? – понял он.
Его взгляд упал на пакет с золотом, выражение глаз изменилось, с языка чуть не сорвалось что-то неприличное. Алик взял себя в руки, вместо ругани вышла констатация:
– Значит, на меня действует Голос.
– Нужно было убедиться, что ты говоришь правду и ничего не скрываешь.
– Я не собирался что-то скрывать.
– Даже это? – Я указал взглядом на золото. – Не верится, что ты рассказал бы мне о «запасе на черный день».
Алик отвел глаза.
– Я мог не говорить о Голосе и Сонном луче, и золото осталось бы у меня.
– Поэтому я выполню свою часть договора. Возвращаемся в деревню.
Чертог занял прежнее место около окошка комнаты Полины. Ее не было, а в соседней комнате работал телевизор. Мы сместились к другому окну. Сидя к нам боком, Полина с мамой следили за сюжетом какого-то сериала, сверху горела трехрожковая люстра, Полина поглаживала наметившийся животик. Я перевел взгляд на Алика. Он смотрел на Полину и будущего ребенка с нежностью, неожиданной для его невыразительного лица.
– Она считает себя кем-то вроде девы Марии, – сказал я. – Не боишься не оправдать ожиданий?
– Мы зачали ребенка когда я был в образе человека. Ее ребенок – сын человеческий, а не сын божий.
– Она думает иначе.
– Пусть. Это еще больше сблизит нас.
Я так не считал, но промолчал. Алик знал Полину лучше, чем я, не мне ему советовать. Заранее известно одно: простой и безоблачной его жизнь не будет. Особенно без средств к существованию, которые отныне придется зарабатывать библейским способом – «в поте лица своего». Наверное, надо оставить ему часть клада, мне он достался неправедным путем. Но если посмотреть на дело с другой стороны, то Алик меня обманул. Обманщикам не дают ничего, а за обман, к тому же, наказывают. Но – снова «но». С помощью спрятанного золота Алик хотел обеспечить будущее своего ребенка. Но, опять же, сам сказал, такая мысль была изначальной, окончательного решения он не принял. Я тоже подожду с выводами. Сначала пусть история прозвучит до конца.
– Наверное, нужно подождать ночи. – Алик, наконец, оторвал взгляд от Полины и посмотрел на меня.
– У тебя как раз останется время выполнить свою часть договора.
– Еще несколько часов, мой рассказ кончится раньше. Можно посмотреть, как дела у Маши?
– Ее ты, надеюсь, не топил, прежде чем высадить?
– С ней все в порядке. Было. Поэтому хочу узнать, как сейчас.
– Показывай, куда лететь, а по пути рассказывай.
Часть вторая. Альфалиэль
Глава 1
Мы с Машей не полетели ни на Эверест, ни на Эйфелеву башню, ни на километровый арабский небоскреб. Выбор оставался за мной, я мне хотелось как можно скорее вернуть отношения в активное горизонтальное состояние. Что может быть лучше, чем вместе встретить закат? Дальнейшее произойдет само, так устроено природой.
Для начала следовало очаровать и показать возможности. Перед тем как взять Машу на борт, я попросил ее оставить телефон дома, чтобы не травмировать психику работников связи, если кто-то из сотрудников сотовых операторов заметит странные перемещения аппарата по миру. С явным неудовольствием Маша выполнила просьбу (еще бы, без телефона современный человек как без рук) и с испугом ступила на твердый пол невидимого ей чертога. Я взял курс на Италию. Точнее, на итальянский полуостров. Мы направлялись в Сан-Марино, отдельное микро-государство, где говорили по-итальянски, рассчитывались теми же деньгами, что и в Италии, не имели никакой другой границы с Италией, кроме как в виде указателя, что на конкретном километре автомобильной трассы одно государство закончилось и началось другое, но причислению себя к гражданам окружающей со всех страны санмаринцы обиделись бы. Никто и никогда за всю историю существования Сан-Марино не покорял гору, на верхушке которой расположен город-государство. Чем не повод для гордости? То, что смысла в таком завоевании не было, роли не играло, факт непобедимости оставался фактом. Надо рассказать Маше анекдот про знаменитого неуловимого Джо. На вопрос, почему он неуловимый, следовал ответ: «А кому он нужен?» Сан-Марино в плане непобедимости – типичный неуловимый Джо.
Мимо проносились облака, затем чертог поднялся выше, чтобы любоваться планетой с максимально доступной высоты – из стратосферы. Для визуального сокрытия скорости – идеальный шаг. Если бы полет проходил чуть выше облаков или под ними, они слились бы в нечто едино-туманное, а земля под нами походила бы на раскрутившийся глобус.
Маша жалась ко мне, не понимая, что, вообще, происходит, почему мы с ней летим, а под ногами – твердый пол, ветер не сдувает с места и даже не холодит лицо, словно мы находимся в невидимом салоне автомобиля за лобовым стеклом, и на огромной высоте легко дышится, чего не бывает в реальности.