Олигарх
Шрифт:
Нянюшка вероятно тут же рассказала Анне о нашем разговоре, потому что когда я по какой-то надобности вышел из кабинета, она как коршун налетела на меня:
— Алексей, повтори мне что ты сказал нянюшке?
— Что именно? Я много чего ей говорил, — решил я прикинуться не понимахой. Анна зло прищурилась и даже сжала свои кулачки.
— Будь моя воля, я бы подзатыльник тебе выписала, — во времена декабристов столичное дворянство французский знало лучше, чем русский. Но за время моей болезни матушка и сестры поневоле усовершенствовали свой русский, я принципиально и демонстративно
— Я все понял, Анна Андреевна, и говорю тебе, что если Матвей попросит твоей руки, я скажу да.
После этого я представил сестре своего помощника и она упорхнула как легкий ветерок, а мы с господином Охоткиным продолжили разбираться в делах покойного родителя.
Расположились мы с ним естественно к родительском кабинете, матушка пыталась обойтись без управляющего, сама всем и всеми руководить и разобраться в оставшихся от мужа делах. Но лучше бы она этого не делала, так как результатом её деятельности был еще больший беспорядок в и так уже запущенных всевозможных бумагах.
Часа через три я оценил какой подарок мне сделал генерал, предложив такого помощника. Сергей Петрович Охоткин быстро разобрался с сутью моих проблем и через три часа назвал примерно общую сумму долгов. Ларчик открылся очень просто, он каким-то неведомым мне чувством извлек из огромного вороха бумаг одну единственную, но самую важную.
За несколько дней до 14-ого декабря, родитель составил реестр своих долгов, он похоже понял, что управляющий его обворовывает и сделал попытку навести порядок в своим делах. В большом бумажном пакете вместе с этим реестром долгов было еще письмо-исповедь с подробной росписью деятельность князя Новосильского как заговорщика. Сергей Петрович прочитал его, так как он обнаружил пакет когда я выходил из кабинета.
— Ваша светлость, это не мое дело, но я бы эту бумагу уничтожил, ценности ни какой, ни для вас, ни для вашей матушки, а вот не дай Бог попадет оно в руки Государя. Ваш батюшка тут предстает одним из главных заговорщиков, по крайней мере денег он в это предприятие вложил не мало.
Я прочитал эту бумагу и тут же без всяких угрызений сжег её.
Разбираясь в этих бумажных завалов, господин Охоткин, а я стал для себя называть его именно так, тут же еще и обучал меня финансовым и прочим премудростям, подробно всё объясняя.
Подошло время ознакомиться с содержимым сундуков негодяя — управлявшего и Сергей Петрович с моего разрешения вскрыл их.
В одном из них были деньги, русские и иностранные. Сергей Петрович быстро все пересчитал, конвертировал инвалюту в рубли и сообщил мне итог.
— В рублях, ваша светлость, тысяч пятьдесят ассигнациями. Думаю, что это то, что было просто украдено, — я конечно то же был такого же мнения. И эта находка была очень даже кстати, матушка за утренним чаем обмолвилась о практическом отсутствии денег.
Кроме денег в сундуке были банально украденные золотые вещи с пятью картинами европейских мастеров и личные вещи вора-управляющего. Украденное
Второй сундук был набит бумагами. Оно были аккуратно разобраны и перевязаны стопочками. В них также был реестр княжеских долгов и много долговых обязательств покойного князя.
Сергей Петрович предложил работать чуть ли не круглосуточно, но для этого ему надо было переехать к нам. У меня у самого уже появились такие мысли и я сразу же согласился. Поэтому мы решили сделать большой перерыв в работе что бы мой помощник съездил к себе за необходимыми личными вещами, а завтра сразу же после утреннего чая приступить к работе.
Я представил господина Охоткина своей матушке и он уехал. Анна Андреевна и Матвей немного задерживались, думаю сестра решила поспешить и сообщить господину лекарю о смена семейных ветров. Матушка то же решила не откладывать решение своих неотложных, по её мнению дел и спросила не буду ли против, если она уедет в Европу, что бы отдохнуть и поправить здоровье.
Я был не против и даже более того, меня такой вариант очень устраивал. Никаких особых чувств к матушке я не испытывал, конфлюэнцу было с чем сравнивать, да и нянюшка была всегда рядом. В этом мире именно она стала для меня подлинным воплощением матери, а отнюдь не биологическая мать.
Вдобавок был еще и элемент огромной неловкости невольно сложившийся после императорского указа о нашем майорате. Конечно мы в итоге сохраняем все наши земли и имения, но по законам и правилам империи всё унаследовать должна была матушка, так по крайней мере я думал. А здесь Государь передал всё мне, в том числе и её родовое имение, и наши многочисленные дома, которые правда в майорат не вошли. Матушка не получила даже опеки надо мной, так как император вдобавок ко всему признал меня взрослым.
Да и вскрывшаяся любовная интрига княгине была мне неприятна, а то что она вчера вечером ездила на свидание или просто встречу с Бенкендорфом, только подлило масла в огонь. Мне крайне не хотелось уезжать и оставлять все в Петербурге на неё.
— Я не против, матушка. Вы свободная женщина и вправе поступать как вам угодно. Только есть два маленьких нюанса, вы сами знаете наши финансовые проблемы и я могу вам выделить не больше двадцати тысяч рублей. Надеюсь, что моя инспекция приведет в некоторому улучшению наших финансов. Но сейчас только так. И второе, Мария, — речь шла о младшей сестре, — остается в России.
— Спасибо, Алексей. На первое время мне этого хватит, я честно говоря, даже и на такую сумму не рассчитывала, — интересно с кем это у княгини такие шашни, что она готова бежать из России чуть ли не с голым задом. Генерал Бенкендорф явно не тот человек с которым или к которому намечен этот «побег». А пассаж про младшую дочь похоже вообще был проигнорирован.
Настроение у матушки резко повысилось и она тут же сообщила мне, что она в ближайшие дни убудет в европейские дали. По этому поводу я тем более не имел никаких возражений.