Олимпиец
Шрифт:
– Правовая сторона этой акции – введение чрезвычайного положения на территории колонии, не так ли?
– Именно.
– А если планета не интересует Лаций?
– Тогда мы прерываем контакт. Обычно демонтируем направленную дальнюю связь, чтобы не расходовать зря энергию и средства. Для колонии наступают года изоляции и борьбы за выживание.
Марк внутренне содрогнулся. Это походило на заключение в одиночке. Только в одиночку сажали целую планету.
– Что обычно происходит с такими мирами?
– Они деградируют и погибают довольно быстро.
– Значит, с этой Крайней Фулой именно так и поступили?
– Они сами выбрали свой путь, отказавшись от патроната и от помощи.
– Винят во всем Лаций, – предположил Марк. – Я бы сказал даже – ненавидят.
– Ну да, нас встретят без особой радости после периода изоляции. Правда, у них сохранилась направленная дальняя связь. Возможно, они не пустили к себе спасателей, чтобы не лишиться передатчика. Но с другой стороны, энергию для него все это время колонисты добывали сами, значит, не хотели полностью утратить контакт с метрополией. На что-то надеялись. Это надо учесть. Скорее всего, разбираться в этих нюансах у нас не будет времени, будем действовать силой. Им волей-неволей придется нас принять.
– Других планов действия нет? – Марку не нравилась перспектива захвата колонии. Он не любил агрессию и ненавидел порабощение. Все, что корнями уходило к слову «раб», вызывало в нем ярость. Даже если подобные действия оправдывались целесообразностью.
– У нас есть еще законсервированная база на соседней планете. Условия там еще хуже, чем на Крайней Фуле, – минус сто двадцать средняя температура и почти полное отсутствие атмосферы, но использовать этот мертвый булыжник под базу можно, – продолжал свой обстоятельный рассказ Флакк.
– Будем иметь в виду этот вариант.
– Я бы предпочел силовую акцию. Сенат ввел чрезвычайное положение в метрополии и на всех колониях. Мы можем попросту их уничтожить.
В ответ Марк лишь молча кивнул, давая понять, что принял слова легата к сведению.
Наступила тягостная пауза.
– Как поживает юная супруга? – спросил Флакк. – Понимаю, теперь мало у кого веселое настроение. Разве что наркотики и вино…
– Она держится нормально, – отрезал Марк. – Ты же знаешь, у нас остался лишь сегодняшний вечер и ночь, – Марк вдруг понял, что говорит какие-то плоские стандартные фразы. Никто из предков не мог ему подсказать, как вести себя в нынешней ситуации, никто из них не переживал такое.
– Как отнеслась Верджи к тому, что ты улетаешь?
Марк нахмурился:
– Давай лучше поговорим об утечке информации. Я дал поручение префекту Главку задействовать группу экспертов и выяснить, кто слил в Галанет секретные данные о хронобомбе.
– Меня уже допросили, – сказал Флакк.
– Ты кого-то подозреваешь?
– Нет… Разве что твой Сулла решил напоследок повеселиться.
– Это не он, – заверил Марк.
– Тогда не знаю. Знаешь, я не силен в поисках предателей.
– Я хочу, чтобы твоя
– Это не спасет.
– Кто знает! Бомба не на планете. К тому же боевая станция может ослабить силу взрыва. Как – еще не знаю. Будем надеяться, что в технополисе что-то придумают, и нас не затянет в гипер.
– Хорошо. Я принимаю приглашение.
Разговор все время тормозился, как будто в зубья шестеренки попадала металлическая стружка.
«Он явился сказать о чем-то важном и почему-то не говорит, – нашептывал Корвину голос предков. – Что он скрывает?»
– Как успехи наследника Луция? – спросил Корвин, решив сменить тему.
– Проходит стажировку на «Сципионе Африканском».
– Не слишком ли рано? Он же еще ребенок.
– В самый раз. Он уже закончил настройку генетической памяти. Теперь пора приобретать свой личный опыт. С тех пор как «Сципионом» командовал мой отец, многое изменилось. Для патрициев приобретать самостоятельно знания – самое трудное. Они привыкли все получать от предков: поместья, привилегии и математические формулы, – в голосе Флакка неожиданно послышался сарказм.
– Во всяком случае, он служит вдали от Лация – «Сципион Африканский» сейчас в секторе Психеи. Линкор мы постараемся сохранить в первую очередь.
Раздался вызов комбраслета. Флакк просмотрел текстовую информацию и нахмурился.
– В чем дело? – встревожился Марк. Хотя именно этого и ждал – неожиданного вызова комбраслета. И мучительного выражения лица. И…
– Консул отменяет мое участие в экспедиции. Я остаюсь на Лации. С тобой летит военный трибун. Сын погибшего на Фатуме Эмилия Павла, клон его отца нашли на обоих катерах. Он сядет на ваш корабль на пересадочной базе Звездного экспресса. Окраинные миры трибун знает так же хорошо, как и я. А может, и лучше. Учитывая, что все Эмилии Павлы – космические легионеры и наместники новых колоний.
– Но почему ты не можешь лететь?
– Какие-то соображения консула: я назначен военным комендантом Лация. Боюсь, мне придется наводить порядок и сдерживать панику.
– Ты сам отказался, сам! – воскликнул Марк. Все ясно: легат попросту не желал никуда улетать, когда его жена и младший сын оставались на планете. Он предпочел разделить их судьбу.
– Мою миссию ничуть не хуже исполнит трибун Эмилий Павел! – отрезал Флакк.
– Но ты сам обратился к консулу! Ты его попросил о замене. И ничего не сказал мне!
– Ты не можешь отказаться от полета. Даже если бы захотел.
Марк обхватил голову руками и застыл. Он ощущал себя предателем и одновременно преданным.
«Но ведь я и не пытался… Я даже не пытался… Но я все исправлю. Возьму с собой Верджи, чего бы мне это ни стоило, – решил Марк. – В конце концов, все имеют право на три месяца счастья. Почему только я и Верджи должны отказаться даже от этой малости? Мы вернемся на Лаций до конца срока. Мы будем как все. Но эти три месяца мы проведем вместе».