Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Шрифт:
– И все же наш Палаточник доволен этой ветреной пустошью, – добавил он.
– Скажи мне, – попросил армянин, – одну вещь. Ты как-то сказал, будто три года назад ты искал его в его доме, чтобы передать ему известие об этой девочке, Ясми. Однако Омар утверждает, что он ничего не слышал ни о тебе, ни о ней, пока не встретил тебя среди дервишей в Алеппо.
– Аллах свидетель, я искал его в «Обители звезд», ты правильно говоришь. Его тогда там не было. Я оставил ему знак и записку.
– Но кажется, он не получал никакого сообщения
– Нет, он все время думает о Ясми, и я боюсь.
– Боишься? Но чего? Ну же, иди к нему! – Акроенос подстегнул пони и потащил за повод осла, на котором ехал шут, пока они не оказались подле Омара.
– Джафарак говорит, – заявил он, – что три года назад он оставил тебе знак от Ясми и известие о ней в твоем доме. Ты об этом забыл?
Омар осадил лошадь и посмотрел на них.
– Меня мучил вопрос, господин, – вскричал Джафарак, – почему ты не поторопился послать за ней или не стал искать ее! Почему ты тянул с этим месяц за месяцем?
– Какой был знак? Какое послание?
– Серебряный браслет, украшенный бирюзой. Я рассказал о болезни Ясми и о том, как ее везли на запад, в Алеппо.
Омар ясно представил тот день, когда он закрепил тот браслет на запястье Ясми, и его руки судорожно сжали поводья.
– Я ничего не знал. С кем ты говорил? Со слугой? С ходжой Мей'муном?
Джафарак покачал головой:
– Это был тучный человек; он носил тюрбан из лазурного шелка. Маленький человек, с голосом, подобным колокольчику. Он спросил меня, неужели так сильно больна Ясми, и я подтвердил ему это, сказал, Аллах керим, что она совсем чахнет…
– Замолчи! – Омар опустил голову. – Значит, Тутуш мне солгал! Это был Тутуш. И он лгал.
Он замолчал и больше ничего не говорил. Джафарак отъехал от Омара, а когда их нельзя было услышать, обратился к армянину:
– Ну и каков в этом толк? Какую выгоду приобрел ты, господин? Теперь он стал совсем как те, кто обречен на кровную месть.
– Толку в этом больше, чем в нескольких груженных тканями верблюдах.
Акроенос улыбнулся, но он не стал бы объяснять смысл сказанных слов, и Джафарак напрасно гадал, зачем этому купцу понадобилось направлять кинжал Омара на Тутуша, главу шпионов Низама.
Глава 5
Ходжа Мей'мун ибн Нахиб аль-Вазити сидел, втянув свои руки в рукава, в комнате приемов башни. Подле него разместился Музаффари – аль-Исфизари, прибывший из обсерватории Ургханда. Вдоль стены присели и все шесть их помощников, которые трудились с ними в течение всего года.
Перед ними на низеньких столиках были разложены листы бумаги с колонками цифр – плод трудов их за прошедший год. Своим сухим голосом ходжа Мей'мун объяснял то, чего они добились в своей работе, но в глубине души испытывал неприятное чувство. Тому были причины. Загорелый и обветренный
Но самое неприятное было то, что за спиной Омара полулежали двое незнакомцев: какой-то шут в изодранном тряпье и суровый старик в черной тюбетейке. Ходжа Мей'мун чувствовал, как он теряет достоинство перед своими собратьями, математиками. Шут среди ученых!
Поэтому он прервал свой церемонный доклад и заметил с холодным неодобрением:
– Восход солнца в день весеннего равноденствия не совпал с рассчитанным нами временем на три часа и девять минут.
– Три часа, – повторил Омар, – и девять минут.
Мей'мун потупил взгляд. Втайне он надеялся так приблизиться к солнечным часам в отсутствие Омара, чтобы признание заслуг за сделанные вычисления досталось именно ему.
– Берите молоток, – приказал Омар, – и разбейте водяные часы.
– Не делайте этого, о превосходнейший, – вставил Исфизари, который ведал водяными часами, – их отклонение от солнечных часов не превышает семнадцати минут. Возможно, немного больше, но…
– О-алла, – вскричал, вскакивая, Омар, – часы действительно столь точны?
– И н шал л ах.
– И тем не менее они отстали от солнца на шесть часов и восемнадцать минут за полный год?
– Да, это действительно так.
– Идите! Найдите мне мальчишек на базаре, чтобы наблюдать за приборами, и приведите с ярмарки танцовщиц из Исфахана, пусть регистрируют часы! И вы еще назывались знатоками математики! О, получайте расчет и преподавайте в школе.
Помощники поднялись и вышли из помещения вместе с Исфизари. Только пожилой Мей'мун не двинулся с места.
– Господин, – робко обратился к нему Джафарак, – шесть часов – это так мало. Да ведь я мог бы вздремнуть столько после того, как поел дыни, и никогда не вспоминал бы об этом снова.
– Тогда ты и должен быть астрономом.
Омар хлопнул в ладоши.
– Принесите вино – темное вино из Шираза, из запечатанной фляги.
Когда испуганный слуга наполнил его кубок, он медленно выпил его. Мей'муну показалось, будто сам дьявол вселился в Палаточника. Но он не уйдет со своего места без того, чтобы объясниться. Акроенос спокойно наблюдал за происходящим. Омар вздохнул и взял один из листов:
– Кто делал эти расчеты?
– Превосходнейший, – мрачно начал Мей'мун, – я сам проверил их. Вы не найдете в них ошибки.
Омар пробежал глазами столбцы цифр и принялся за другой лист, выбранный наугад. Он задумчиво всматривался в него:
– Ты клянешься, что вычисления верны, и Исфизари клянется, что его часы стабильны в погрешности. Один из вас не прав, но кто?
– Если говорить о часах, то они служат достаточно хорошо. Да, после первого же месяца мы уже знали их погрешность.