Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
Шрифт:
– Великодушие Сына Дракона! Теперь остается только отдать высочайшее повеление и в вечер перед приближающимся весенним равноденствием прекратить применение старого лунного календаря по всему государству. В этот вечер начнется первый год новой эры – твоей эры, которая станет называться по имени твоему Джалалайской [29] .
Вечером назначенного дня следующей весны, когда часы света и тьмы уравновесили друг друга, Малик-шах поднялся в беседку, водруженную на вершине башни крепости, в сопровождении знати.
29
Полное
На краю огромной равнины красное солнце уходило за горизонт. На плоских крышах домов под ними жители Нишапура расстилали ковры и вывешивали фонари, потому что эта ночь должна была стать одной из праздничных ночей. Звуки гитар [30] и смех женщин доносились из сумрака. Раздавались крики сторожей, хранителей времени, которые ходили по улицам, извещая горожан о приближении первого часа нового дня.
В одежде, расшитой золотом и от этого жесткой, Омар стоял за плечом юного султана, наблюдавшего заход солнца за темную линию земли. Небо было ясно, и только высоко-высоко над солнечным диском плыла гряда облаков, окрашенных заревом в алый цвет.
30
Инструменты, называемые гитарой, известны в Испании только с XIII в. Возможно, автор имеет в виду древнегреческие кифары, напоминающие лиру, но, скорее всего, это могла быть либо лютня, как древний ближневосточный струнный инструмент, либо рубаб – струнный щипковый инструмент Среднего и Ближнего Востока, Южной и Центральной Азии, известный в Иране уже с X в. (Примеч. перев.)
– Смотрите, – пробормотал бородатый мулла, – как Аллах развесил знамения смерти на небе.
Головы присутствующих повернулись к нему, но Эмир эмиров выкрикнул громким голосом:
– Созерцай, о Повелитель Вселенной, Великий Господин и Завоеватель, – взгляни же, твой день настает.
Последняя часть солнечного круга скрылась из глаз, оставляя испачканное кровью небо, пустоту и землю, темнеющую внизу. Хор голосов хлынул с улиц, во внутреннем дворе дворца застучали барабаны. Омар подошел к парапету и посмотрел вниз. Едва различимые в сумраке ночи, никем не замечаемые, шли водяные часы. Падающие капли отмечали новое время, но разве когда-либо само время менялось? Солнце было таким же в дни Джамшида и Кайхошру.
– Будет ли утро благоприятно, – спросил его на ухо Малик-шах, – для охоты на газель?
Омар подавил улыбку.
– Я разберусь в знамениях, – ответил он, – если ваше величество позволит мне уйти.
Он был счастлив покинуть дворец. Когда Джафарак заглянул к нему поздно ночью, он сидел с зажженной лампой в рабочей комнате в «Обители звезд», хотя все горожане еще веселились на празднике в Нишапуре. Омар так и не снял с себя тяжелую парадную одежду.
– Наш господин, – подметил шут, – желает услышать что-то относительно предзнаменований для охоты.
Омар нетерпеливо поднял голову:
– Как там ветер?
– Ветер умеренный, с юга.
– Тогда передай ему, что я наблюдал… нет, скажи ему просто, пускай охотится где пожелает. Ему нечего бояться.
– Но муллы утверждают, будто знамения смерти читаются в небе.
– Слуги
– Ты уверен, господин?
– Да, – сказал Омар с осуждением.
Но Джафарак тем не менее все еще колебался.
– Я ухожу. Ну а ты пойдешь ли со мной во дворец, где царствуют смех и песни? Они счастливы там, в своем дворце.
– А я – здесь. – Омар сумрачно посмотрел на него. – О спутник радостей моих, не знаешь разве ты, что не судьба мне вновь узнать услад таких?
Джафарак пробормотал что-то в знак согласия, сомневающийся, но все же полный доверия. В одиночестве и тишине сам он никогда не был способен найти радость. Омар поднялся, не обращая внимания на свою парадную одежду, и направился к ступенькам, ведущим на башню. В темноте они поднялись на крышу и встали около большого бронзового глобуса.
– Посмотри, что видишь ты, Джафарак?
– Звезды. Звезды на ясном небе.
– Они перемещаются?
Склонив голову, шут задумался. По правде говоря, он не мог видеть движение созвездий, но он недаром проживал в «Обители звезд» так долго, чтобы не узнать, что все они поднимаются и зависают на небе, подобно Солнцу и Луне. Он мог даже определить по яркой точке Ориона, что ночь прошла почти наполовину.
– Действительно, они двигаются. Медленно они обходят вокруг нашей Земли, и так каждый день. Я видел это прежде.
– А эта наша Земля, что она такое?
– Круглый шар, господин, похожий на этот глобус. Она – центр всего сущего, как повелел Аллах, и она единственная недвижима. Мей'мун сказал мне это.
Какое-то время Омар выжидал. Внизу у реки шумели крыльями ночные птицы. Мимо тихо пролетела сова, и прохладный ветер освежил их лица.
– Два года я трудился, чтобы познать, – размышлял вслух Омар, – и теперь я познал. Посмотри, Джафарак, снова. Эти бесчисленные световые точки, эти вечно светящиеся звезды не движутся. Задолго до появления людей они были там, в той же дали. Нет, любимый мой дурачина, это Земля, на которой мы стоим, движется. Этот круглый шар сам поворачивается один раз за день и ночь… Подними голову и посмотри на звезды, такие, какие они есть.
Внезапно Джафарак пригнул свою голову и задрожал:
– Господин, я боюсь.
– Чего здесь можно бояться?
– Ночь переменилась. Ты сказал магические слова. Кажется мне, что и эти башни движутся.
Его дрожь усилилась, и он уцепился за парапет:
– О господин, отрекитесь от своих слов! Или… или мы упадем. Я чувствую движение башни, и мы упадем.
Омар ликующе закричал:
– Нет, мы не упадем! Это Земля поворачивается, но мы будем в безопасности. Мы летим среди тех, других миров, где могут быть иные, более могучие солнца, отдаленные и неизменные. Можешь ты это понять и почувствовать, Джафарак?
– Аллах, защити меня!
Обхватив голову руками, Джафарак рыдал. Теперь он не сомневался, что господин, которого он любил, обезумел.
– Я должен идти, – простонал он. – Я должен сообщить султану о его охоте.
И он сполз в темноту, скользя по ступеням, ослепленный своими страхами.
Часть четвертая
Глава 1