Омар Хайям. Гений, поэт, ученый

Лэмб Гарольд

Омар понял ее. Больше того… Он пристально вглядывался в эти глаза, которые заставили его снова подумать о Ясми сейчас, спустя десять лет.

Аукционщик, протолкнувшись через толпу, сердито схватил девушку за плечо:

– Укроти свой пыл… назад, на место, ты, пантера! – Он почтительно поприветствовал Омара: – Простите великодушно, ходжа. У этой девушки тот еще нрав!

Айша все еще крепко держалась за его стремя, прижимаясь щекой к его колену.

– Какова ее цена? – спросил Омар. – Впрочем, не важно, я плачу сотню золотых.

Почуяв

хорошую прибыль, даллал повернулся к толпе, оставившей помост и уже сгрудившейся вокруг них.

– О правоверные, сотня динаров предложена за эту несравненную девушку, стройную как кипарис, трепетную как лань, поющую как соловей и отгоняющую прочь тревоги и заботы, переполняющие обеспокоенный ум.

Он поймал взгляд своего помощника в толпе, который ждал, когда подвернется случай сыграть отведенную ему роль.

– Кто предложит больше?

– Сотня и десять! – закричал переодетый помощник.

– Две сотни, – сказал Омар. – Я возьму ее с собой сейчас же, а деньги тебе отдадут в моем доме.

– Хвала Аллаху! – вскричал пораженный аукционист, который не предполагал получить больше семидесяти за такой товар, как эта арабская девчонка. – О правоверные, какая щедрая рука у этого господина, нашего уважаемого мудреца! Какой роскошный вкус! Какая необыкновенная щедрость! Отныне поющая рабыня Айша продана ходже Омару за две сотни, и… – он решил, что внимание толпы, прикованное к Омару, сулит ему немного больше выгоды, которую можно было бы извлечь из ситуации, – ничтожные двадцать динаров, моя комиссия, и из них пять исключительно для рыночной мечети. Какое великодушие! Есть ли у вас носилки, дабы унести эту очаровательную певчую птицу? Может, купите еще африканского евнуха, дабы сторожить ее, совсем за ничтожную сумму?

Но Омар подал следовавшему за ним слуге знак спешиться. Айша со вздохом облегчения взобралась в освобожденное для нее седло. Она боялась, что этот господин пожалеет о своей сделке в самый последний момент. С покорностью она нагнула голову, чтобы Омар мог накинуть на ее лицо чадру. Теперь она принадлежала только ему.

Когда лошади тронулись с места, она кинула через плечо торжествующий взгляд на абиссинскую рабыню, увешанную браслетами.

– Ях бинт, – обратился Омар к ней. – Девочка, неужели ты действительно дочь шейха племени Сафа?

Природная сообразительность заставила ее удержаться от ответа. Она поглядела на Омара, как смотрят собаки в лицо своих хозяев, пытаясь понять, что кроется за его вопросом.

– Нет, не шейха, – смело призналась она. – Я сказала неправду. Но я действительно могу петь.

Омар улыбнулся. И Айша задумалась над тем, каков же ее новый господин, если он желает слышать правдивые слова из уст красивой женщины.

Глава 2

Сады дворца Каср-Качик, в предгорье, в двух днях пути к востоку от Нишапура

Айша

удивилась, когда царский звездочет сразу же не нашел утешения в ее объятиях, придя к ней в первую же ночь. Она поняла, что он пожелал выждать месяц. Так было принято. Часто во время набегов на пустыню воины удовлетворяли свои желания с пленными женщинами прежде, чем кровь, закипавшая во время сражения, успевала охладиться в их венах; но во всех иных случаях они традиционно выжидали, пока пройдет месяц, как положено по обычаям и религиозным правилам. Когда Айшу отослали под охраной в летний дворец ее нового владельца, рабыня не почувствовала, будто ею пренебрегают. Однако она не стала тратить впустую ни минуты, желая удовлетворить свое любопытство во всем, что касалось Омара.

Первое же открытие поразило ее, показавшись почти невероятным. Дворец оказался небольшим, хотя и очаровательным домом, украшенным голубыми плитками. Он размещался в глубине сада, разбитого на склоне горы с видом на серую долину. Айше выделили комнату, выходящую на террасу, служившую крышей нижнего этажа. Уже через некоторое время она поняла, что в доме отсутствуют женщины-рабыни.

– Нет, у хозяина нет жен, – подтвердила старая Зулейка. – Поговаривают, однажды он женился, но жена его умерла от чумы, не успев добраться до дома.

Будучи полноправной хозяйкой на кухне, Зулейка знала все, о чем сплетничали по дому.

– Иногда, – добавила она, – он привозит сюда танцовщиц, но ненадолго. Их присутствие быстро утомляет его, и он отсылает их назад с подарками.

Про себя Айша твердо решила, что ее он не отошлет так быстро, не важно, с подарками или без.

Да и как же иначе? Ведь он купил ее, и теперь он отвечал за нее. И все же Айша не могла строить никаких иллюзий. Судьбы юных рабынь, не сумевших ублажить своих владельцев, не оставляли сомнения. Между тем Каср-Качик показался ей восхитительным.

В саду, между кипарисами, дарящими прохладу, протекал ручей, берущий свое начало в небольшом гроте и заканчивавшийся водоемом, по берегам которого были расстелены подстилки. Повсюду росли белые розы, они вились даже по высоким глинобитным стенам. В одном углу стояла очаровательная беседка. Там Айше позволялось лежать среди разбросанных подушек, есть пастилу и халву, наблюдая за полетом водяных струй фонтана и крася хной ногти. Айша решила, что было бы совсем неплохо провести всю жизнь в Каср-Качике.

– Это место, – горделиво объясняла ей Зулейка, – лишь одно из многих. Наш господин владеет дворцом в самом Нишапуре и еще одним в Мерве, рядом с большим дворцом султана. У него есть еще Дом науки, который зовется «Обителью звезд». Мудрые люди с длинными бородами работают там, пишут по его указаниям книги.

– Вах! Пишут книги?

– Да, для нашего господина писать книги – столь же обычное дело, как для других – развлекаться с танцовщицами. Та, которую он написал для султана, была посвящена алгебре.