Омут. Книга вторая. Углы
Шрифт:
– И как же? – без особого энтузиазма откликнулась девочка.
– Здесь появился один парень…
– Племянник директрисы, - подхватила она, а я удивлено воззрилась на нее, - просто она сама говорила, что он должен приехать.
В двух словах я описала ей, что за столиком в мини-кафетерии Антуан кинул пару слов о том, что у него способность, как у тети. Я сразу же подумала, что он может снять клетку, если директриса ее поставила. Но ведь это не все. Нам надо бежать с острова – это и так ясно. А для этого нужно, как минимум, средство передвижения – надеяться на помощь Тима глупо. Антуан прилететь сам не мог, а больших самолетов мы не видели, следовательно, его кто-то привез сюда. Если это не Тим, то значит, есть смысл предполагать, что на острове может быть двухместный
За нашем разговором следил Михаэль, значит, все слышал. Мы попрощались, и я ушла. В комнате Умник сидел один и пребывал в откровенном шоке. Парень не ожидал, что в моей головушке таились такие скверные мысли, как план побега. Но после неодобрения он тут же предложил свою помощь, более того, попросил взять его с собой. Молодому человеку не хватало приключений, адреналина.
Мы не возвращались к этой теме на протяжении нескольких недель. С Умником еще тогда условились, что как только все будет готово, приступим к исполнению плана. Все время, что Михаэль молчал, я была занята Шарлиз.
У нас вошло теперь в практику, что вместе со мной ее навестить приходил Антуан, который поклялся сохранить все в секрете. Он словно выключал клетку, и девочка могла выйти наружу, обнять нас и спокойно тренироваться. Камерами, как всегда, ведал Умник.
Я спрашивала Антуана, на каком самолете он прилетел, выяснилось, что я была права с предположением о двухместном вертолете. Более того, парень сказал, что видел два двухместных вертолета в общем ангаре. Осталось понять, как угнать их.
В очередной раз я шла с обеда и думала о том, как сильно изменились Мередит и Линда. И как-то сама по себе из архивов памяти выплыла Эйвери. Я осознала, что до сих пор ничего не знала о ее способности. Твердо решив заполнить этот пробел, отправилась напрямую к первоисточнику. Я долго и настойчиво тарабанила в дверь с номером 115М, но никто не открывал. При этом внутреннее чувство подсказывало, что внутри люди есть. Наконец, ключ по другую сторону двери нехотя заворчал. Михаэль выглянул смятенным и отчасти растерявшимся. Обратила внимание, что вокруг бедер огромное красное полотенце. Самые жуткие предположения зароились, как муравьи в преддверии осени.
– Мне нужно с тобой поговорить, - я собиралась войти в комнату, но хозяин не впускал.
– Прости, я сейчас немного занят, - стоять в таком виде ему явно было неловко.
– Ничего, это быстро, - я вновь сделала попытку, но он не давал пройти.
– Ну, так если быстро, может, позже обсудим? – переминался с ноги на ногу.
– Речь о твоей сестре, - вполголоса промолвила я.
Неким боковым взором я заметила слабое движение в его постели, только ее и можно было увидеть отсюда. Взглянув туда, потом с огнем догадки на него, я с силой оттолкнула дверь, чего парень явно не ожидал, и проследовала к постели. Замерев на секунду, слегка отогнула угол. От шока меня чуть ли не парализовало – под одеялом пряталась Мередит. Вот так номер! Нормально? Я, как не знаю кто, думаю о побеге, разрабатываю различные возможные варианты, хоть мы и остановились на одном. А он значит, развлекается. Какая безответственность… С другой стороны, это же была Мередит, которой было дико неловко в спешке одеваться, неся при этом абсолютный детский лепет.
В общем, Мередит напросилась вместе с нами – теперь нас четверо и два двухместных вертолета просто необходимы.
Способностью Эйвери оказался дар убеждения и веры в себя. Это объясняет, почему без нее Мередит стала забитой, а Линда, наоборот, стала слишком сильно задирать нос. Только вот не могла никак я в толк взять – зачем Эйвери быть обычной правой или левой рукой, если можно быть самой головой? Умник сказал, что и сам не знает, но ей это своего рода удовлетворение приносит.
Я знала лишь одного человека, который мог предоставить нам оба вертолета. Но как повлиять на нее, не знала. После непродолжительного разговора с Эйвери мне стало спокойнее. Она согласилась помочь только из-за брата.
Самое дорогое, что есть у каждой или почти у каждой женщины – это ее ребенок. Единственным возможным вариантом оказался Клод – сын Маделин. Эйвери буквально заманила его в комнату Умника, где мальчику предоставили обилие компьютерных игр под присмотром близнецов. Тем временем мы с Мередит отыскали Маделин и ввели в курс дела, упомянув, что ее сын у нас. Эйвери подоспела во время, рыбка была готова соскользнуть обратно в пруд, но ничего у нее не вышло.
Пока Эйвери и Михаэль совместно с Маделин пригоняли вертолеты к нормальной площадке, я и Мередит освобождали Шарлиз, которая неплохо владела собой. Что же делала Мередит, а вот что: рядом с клеткой девушка принялась петь на таких частотах, что поле разрушилось. В это время Антуан отвлекал свою тетю, дабы она неожиданно не нагрянула.
По рации Умник сообщил, что все готово. Мы шли по плану секунда в секунду. И честно признаться, я даже заподозрила неладное – уж больно гладко все шло. Чемоданы уже были в вертолетах. Эйвери отвела Маделин в сторонку, а француз, который прибежал почти следом за нами, тут же создал вокруг женщины на время клетку, подобную той, в которой долго пребывала младшая сестра Доры.
Быстро переобнимавшись на прощание, мы сели в вертолеты по двое: я и Шарлиз, Умник и Мередит. Как им управлять, я более или менее помнила. Мы успешно взлетели, миновали энергетическое поле острова, и далее парадом командовал Михаэль. Он говорил, что и как делать, но, по сути, я просто следовала за ним. Куда мы направились? Я знала только одно место, где легко затеряться и, более того, я имела четкое представление, где именно это можно сделать.
На горизонте был закат, баки полны топлива, вещи и необходимая аппаратура в сумках, деньги в кошельках. А в голове мысли о том, что в России сейчас должно быть еще холодно.
Часть Третья
1
Прошло почти две недели с того дня, когда я позвонила под собственным именем в Штаты и, притворившись больной, договорилась с теми, у кого жила на квартире в Москве год назад. Мои друзья были этому удивлены, и дать вразумительные ответы на их непроизносимые вопросы в глазах, я не могла. И спасибо им, что не спрашивали напрямую: откуда я так хорошо говорю по-русски или откуда знаю тех людей, в чью квартиру мы въехали. Лишь накануне вечером Шарлиз призналась, что считает мой план до идеала выверенным. Ей было не известно, что плана у меня никакого не было. И все, что с нами так хорошо сложилось – всего-навсего удача в чистом виде, так сказать, квинтэссенция или концентрат удачи, который дружелюбно подливала в нашу жизнь госпожа Судьба.
Все в квартире было в том состоянии, в котором я, по сути, ее и оставила. Это был положительный фактор. В самой большой комнате Михаэль разместил свою «лабораторию». Никогда бы не подумала, что может быть столько всяких штуковин и проводов, и железа, и прочих пластинок, которые буквально заполонили собой все пространство. Входить в «лабораторию» можно было только с его разрешения, а иначе, как заденешь что-нибудь, и полетит все кошке под самый мохнатый хвост.
В комнате поменьше разместились мы с девчонками. На двух кроватях и матрасе. Последнее я выбрала для себя, так как ложилась позже всех. Часто просто не могла уснуть и всю ночь сидела на кухне за столом с книгой в руках. Благо, книг в доме было предостаточно. А проводила я так ночи из-за того, что по ночам мне снились реальные кошмары, отчего я просыпалась вся в испарине и обнаруживала на себе взгляды взволнованных Мередит и Шарлиз. А бывало, мог и Михаэль прибежать. К снотворному я категорически отказывалась прибегать, потому что где гарантия, что кошмары не будут сниться? Большинство моих ночных ужастиков было связано либо с бабулей, либо с Джонсонами – и это было поистине ужасно.