Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
Шрифт:
По лицу его я видел, что он слушает меня серьезно. Но долго оставаться серьезным он не мог и проговорил с едва уловимой иронией:
— О’кей, я все выболтаю.
— Я уже спрашивал тебя и спрашиваю еще раз: когда Том убежал отсюда в субботу ночью, не было ли у него определенного человека или места, куда он намеревался идти?
Он быстро кивнул в знак согласия.
— Думаю, было.
— Кто? Где?
— Том не сказал. Хотя он говорил кое-что другое. — Фред помолчал, а потом выдал: — Что нашел
— Что он под этим подразумевал, Фред?
— Он сказал, что его усыновили.
— Это действительно так?
— Не знаю. Многие здешние ребята так думают. Мой терапевт говорит, это типичный фрейдистский семейный комплекс.
— Как ты думаешь, Том серьезно это сказал?
— Уверен, что да. — Снова лицо его стало серьезным, и я смог заметить глубоко спрятанную человеческую зрелость в этом, казалось бы, немного недоразвитом парне. — Он говорил, что не знал, кто он, и от этого очень страдал. Но теперь уж точно выяснил — кто его настоящий отец. — Последнюю фразу он бросил как бы между прочим: — Я все время стараюсь забыть своего папашу.
— Ты не сможешь.
— Я попробую. Я попытаюсь.
— Займись чем-нибудь другим.
Миссис Маллоу прервала нас:
— Вы спросили все, что хотели, мистер Арчер? Фреду следует возвратиться в класс. У нас не принято пропускать уроки.
Я спросил на всякий случай:
— На сей раз ты ничего не утаил, Фред?
— Нет, сэр. Честно. Мы ведь мало разговаривали с Томом.
Мальчик направился к выходу, но у дверей вдруг обернулся и глубоким, изменившимся голосом сказал мне:
— Я хочу, чтобы вы были моим отцом.
Он повернулся и скрылся в лучах солнечного света.
Возвратившись в машину, я спросил Стеллу:
— Том когда-нибудь говорил тебе, что усыновлен?
— Усыновлен? Не может быть, — проговорила она упавшим голосом.
— Почему не может?
— Не может быть, и все!
Дорога огибала заросшее тростником болото. Черные с красными крыльями птицы пищали в тростнике, напоминая своим писком скрип раскачивающегося сухого дерева или неумелую скрипку.
— Кроме того, он похож на своего отца, — добавила Стелла после долгого молчания.
— Усыновленные дети иногда бывают похожи. Их даже подбирают с этой точки зрения.
— Как это ужасно. Как это бесчеловечно! Кто это сказал вам, что он приемный сын?
— Приятель Тома по школе.
— Девочка?
— Мальчик.
— Я уверена, что он все это выдумал.
— Том сам сказал ему. Он разве часто выдумывал?
— Он любил фантазировать. Особенно на эту тему. Прошлым летом, например, он клялся и утверждал, что его подбросили эльфы. Чудно? Да? Откуда он взял это? Или говорил, что
— Может быть. Все что угодно может быть.
— Но вы же не верите в это!
— Я не знаю, во что я верю, Стелла.
— Вы — взрослый, — сказала она с чуть заметной насмешкой. — Вам полагается знать.
Я оставил это без внимания. В полном молчании мы доехали до ворот Эль-Ранчо.
— Интересно, — сказала Стелла, — что мой отец собирается сделать со мной? — Она смутилась и добавила: — Извините, что я впутала вас во все это.
— Все в порядке. Не беспокойся.
Джей Карлсон, которого я еще не видел и, надо сказать, не искал встречи с ним, стоял перед дверью, когда мы подъехали, — упитанный мужчина с ясными, синими, как у Стеллы, глазами. Но сейчас он был буквально серым от злости. Его трясло.
Из дома вышла Рея Карлсон, чья красная прическа напоминала мне сигнал бедствия, и направилась к машине. Муж шествовал позади. Он был очень расстроен и не собирался этого скрывать. Женщина заговорила первой:
— Что вы сделали с моей дочерью?
— Охранял ее как только мог. Она провела ночь у моей хорошей знакомой. Сегодня утром я уговорил Стеллу вернуться домой.
— Я еще тщательно проверю всю эту историю. Как зовут вашу предполагаемую знакомую?
— Сюзанна Дрю.
— Он говорит правду, Стелла?
Девочка кивнула.
— Ты что, немая? — закричал отец. — Ушла на всю ночь и теперь даже разговаривать с нами не хочешь!
— Не надо волноваться, папочка. Я виновата, что уехала в Лос-Анджелес, но… Он говорит правду.
Отец не мог дождаться, когда она закончит фразу.
— Как это не волноваться? Ты хоть представляешь, что мы пережили? Мы даже не знали, жива ли ты вообще!
— Прости меня, папа. — Стелла опустила голову.
— Ты жестокая, бесчувственная девчонка, — заявила мать. — Я никогда теперь не смогу верить тебе. Никогда.
— Она не такая, миссис Карлсон.
Ее муж резко обернулся ко мне:
— Это не ваше дело!
Возможно, он даже хотел ударить меня, но не решился. Тогда он схватил за плечи Стеллу и начал трясти ее:
— Ты отдаешь себе отчет в своих поступках?
— Оставьте ее, мистер Карлсон.
— Она — моя дочь!
— Так и обращайтесь с ней как с дочерью. Что вы мучаете ее? Стелла провела трудную ночь.
— Она провела трудную ночь? Что случилось?
— Она старается вырасти, повзрослеть, несмотря на трудности и на то, что вы ей не очень-то помогаете.
— Единственное, что ей нужно, — это дисциплина. И я знаю, где она сможет ей научиться.