Он любил вас

Давыдов Исай

– Нет.

– Н-да... Впрочем, может, ты и прав. А то смотри... Охотников ведь много.

– Не обижайте меня, Сергей Михалыч! Я этого не заслужил.

– Ну, прости, Федя! Не сердись! Это я так - позавидовал тебе просто... Будь счастлив, друг!

– Спасибо, Сергей Михалыч! Пока.

– Зачем ты так, Федя? Жена... Жена...

– Я не хочу лгать людям, Асенька! Я не умею лгать.

13.

Из Совмина Федору позвонили в пятницу. Его разыскали в двенадцатом отделе как раз в то время, когда он отмечал в макете кабины проверенные

приборы. В кабине был телефон. И Федор удивился,, когда он зазвонил. Этот телефон звонил лишь в исключительных случаях.

– Это Федор Андреевич? Здравствуйте.

Спокойный, слегка окающий голос, уже знакомый по телевизионным передачам.

– Здравствуйте.

– Вы, наверное, волнуетесь?

– Есть немного...
– Федор улыбнулся.

– Мы все - тоже...

– Понимаю.

– Спасибо вам за ваше предложение... Сейчас это. все рассматривается... Но в принципе, понимаете, в принципе это возможно. Мне поручено поблагодарить вас...

– Служу Советскому Союзу!

– А теперь относительно вашей кандидатуры... Это пока не решено. Это будет решаться отдельно.

– Я просил бы учесть, что я лучше всех готов сейчас к выполнению этого задания.

– Хорошо. Мы учтем это... Вы, кажется, на днях женились?

– Да.

– Поздравляю вас! Большого вам счастья!

– Спасибо!

– Всего хорошего, Федор Андреевич.

"К чему бы этот вопрос о женитьбе?
– обеспокоенно подумал Федор, положив трубку.
– Неужели из-за этого могут послать Витьку? Он ведь холост... Вот трепло!
– выругал он себя." И кто меня за язык тянул?.."

Он выбрался из макета, стал быстро ходить позалу.

"Витька моложе, - говорил себе Федор.
– Витька - инженер. Он еще невероятно много может сделать. Наверняка больше меня... А в ракете я опытнее... У меня тверже рука... Как мне все это объяснить им? Как объяснить?"

Он подошел к окну, резко распахнул створки. Внизу, под окнами, слегка раскачивались верхушки сосен. Институт стоял в лесу. Густой запах хвои ворвался в зал вместе с легким порывом ветра. "Страшно то, - думал Федор, - что никто не будет со мной об этом говорить. Никто не будет выслушивать мои доводы. Решат где-то там, далекои все. Скажут: женился пусть остается... и потом бейся головой об стенку..." Внизу, под окнами, слегка раскачивались и тихо шумели сосны. Они видели всякое. Они были ко всему равнодушны.

14.

– Федя...

– Да...

– Я сегодня наводила порядок в шкафу и примерила твой мундир...

– Ну и как?

– Представь, он мне очень идет... Я в нем такая строгая...

– Ты и без него строгая...

– Без него, увы, не очень. Но, знаешь, я хотела сказать не об этом...

– А о чем же?

– Когда я его примеряла, я увидела на мундире значок космонавта... Это правда?

– Что - правда?

– Что ты космонавт?

– Правда.

– И ты летал?

– Да.

– А почему об этом нигде не сообщалось?

– Это была тренировка, О тренировках давно уже не сообщают.

– И ты еще полетишь?

– Возможно.

– Почему ты не сказал этого мне сразу?

– Что я могу полететь?

– Что ты космонавт...

– А ты что, не полюбила бы меня тогда?

– Глупый! Как я могла тебя не полюбить?

– Ну вот поэтому я и не сказал...

– А знаешь, когда я увидела этот значок, мне стало страшно.

– Из-за чего?

– Из-за того, что я могу тебя потерять... Я вдруг поняла, что без тебя мне жизнь не нужна...

– Не надо об этом, Ася. Ни говорить, ни думать. Запомни: военный я летчик или космонавт - шансы примерно одинаковы. Даже, может, космонавтам спокойнее... Так что думать не о чем... Договорились?

– Да, да... Конечно... Прости меня, Федя! Я дура, да?

– Я люблю тебя...

– А знаешь, Федя... Я вот иногда думаю: что было бы, если бы мы с тобой не встретились тогда у фуникулера?.. Неужели мы могли вообще не встретиться?

– Это исключено. Мы встретились бы у Кости Ибрагимова... Или у Новицких... Я все равно собирался к ним зайти... Или где-нибудь еще... Даже просто в булочной на Московской... Мы не могли не встретиться! Понимаешь - не могли!

– А куда ты должен будешь полететь?

– Это пока не решено.

– А когда?

– Не скоро. У нас сто лет впереди!..

15.

В двенадцатом отделе появился еще один дублер - Андрей Кедровских, плотный, румяный сибиряк с задорным, пухлым и вздернутым носом. Так и хотелось подойти к нему и сказать; "Чего это ты задаешься, а?"

Федор знал Андрея по школе космонавтов. Там о его выдержке ходили легенды.

Федор понял, почему он здесь появился. Значит, полет решен. Значит, начинается подготовка. И вполне понятно, что в этом случае, когда космонавт идет на верную смерть, лучше иметь в запасе лишнего дублера. И именно такого, как Андрей Кедровских.

В общем, Федор отлично понимал все соображения тех, кто прислал сюда Андрея. И не обижался. Они действовали правильно. На их месте он, видимо, действовал бы так же. Но он знал, что Андрей не понадобится... Если, конечно, дублировать придется его, Федора.

В отделе все шло, как обычно. Не изменились существенно ни характер работы, ни ритм ее. Только меньше стало улыбок и шуток. Только больше стало плотно сжатых губ. Только все чаще и чаще космонавты ловили на себе печальные взгляды людей. Об изменившемся характере полета уже знали и думали все. Но при космонавтах об этом пока не говорил никто.

Лишь после того как было опубликовано решение Женевского совещания глав правительств, лишь после того как весь мир узнал о той встрече, которую приготовит человечество гигантскому болиду возле пояса астероидов, - лишь после всего этого открыто заговорили о полете и в двенадцатом отделе. В это утро Сергей Михайлович пришел в комнату к космонавтам и, основательно, видно, надолго усевшись на диване, закурил.